Рискованный флирт - [9]

Надо будет поговорить с Женевьевой. Ощущения были совсем не такие, каких Джессика ожидала.

– Часы, – сдержанно сказала она. – На которых женщина в розовом платье.

Он наклонился к витрине:

– Стоит под деревом? Эти?

Он положил на стекло руку в чрезвычайно дорогой перчатке, и у нее пересохло во рту. Рука огромная, могучая. Одной такой рукой он может поднять Джессику в воздух.

– Да, – ответила она, подавив желание облизнуть губы.

– Уверен, вы хотите рассмотреть их вблизи. – Он снял с гвоздя на балке ключ, обошел витрину сзади, отпер ее и достал часы.

Шантуа не мог не заметить такой наглости, но не издал ни звука. Джессика оглянулась. Казалось, он был поглощен беседой с Берти. Здесь ключевое слово – «казалось». Обычная беседа с Берти едва ли находится в сфере вероятных событий, а уж углубленная, тем более по-французски, совершенно исключена.

– Может, лучше я продемонстрирую, как эта вещь работает? – спросил Дейн.

В басовитом голосе Джессика уловила тот преувеличенно невинный тон, который всегда предшествует идиотским мужским шуточкам. Она не вчера родилась и отлично знала, как работает этот хронометр. Но искра в его глазах говорила о том, что он мечтает позабавиться, и она не хотела портить ему удовольствие. Пока.

– Вы очень любезны, – пробормотала она.

– Если вы повернете эту шишечку, – сказал он, демонстрируя, – видите, ее юбки раздвигаются, а там, между ног… – Он сделал вид, что вглядывается. – Господи! Ну и ну. Я уверен, что там парень стоит на коленях. – Он поднес часы к ее лицу.

– Я не близорука, милорд, – сказала она, отбирая у него часы. – Вы правы. Это парень, по-видимому, ее любовник, потому что оказывает ей любовную услугу.

Она открыла ридикюль, достала маленькую лупу и подвергла часы пристальному изучению, прекрасно сознавая, что сейчас сама является объектом пристального исследования.

– На парике джентльмена потерта эмаль, на юбке леди слева небольшая царапина, – сказала она. – Но в целом часы в отличном состоянии, учитывая их возраст, хотя я сильно сомневаюсь, что они показывают точное время. В конце концов, это не брегет.

Она отвела лупу и встретила его взгляд из-под тяжелых век.

– Как думаете, сколько за них попросит Шантуа?

– Вы хотите их купить, мисс Трент? Я сильно сомневаюсь, что старшие одобрят такую покупку. Или за время моего отсутствия английские правила приличия претерпели существенные изменения?

– О, это не мне, – сказала она. – Это для бабушки.

– А, тогда ладно. Это другое дело.

– На день рождения, – объяснила Джессика. – А теперь извините, мне надо отвлечь Берти от торгов. Судя по его голосу, он пытается считать, а как вы тонко заметили – это не к добру.

Он может подхватить ее одной рукой, думал Дейн, глядя, как она скользит по магазину. Ее голова едва доходит ему до ключицы, и даже вместе с этой огромной шляпой она весит не больше пятидесяти килограммов.

Он привык возвышаться над женщинами – да и вообще почти надо всеми – и комфортно чувствовал себя в огромном теле. Спорт – бокс и особенно фехтование – сделал его легким на ногу.

Рядом с ней он почувствовал себя огромным увальнем. Огромным, безобразным, тупым увальнем. Она прекрасно знала, что собой представляет эта окаянная вещица. Вопрос в том, что собой представляет она сама? Эта крошка смотрела ему, мерзавцу, прямо в лицо и не моргнула глазом. Он нарочно встал слишком близко к ней, а она не тронулась с места.

Потом она достала лупу – ничего себе! – и разглядывала непристойный хронометр, как редкое издание «Книги страстей» Фокса.

Он пожалел, что уделял мало внимания рассказам Трента о сестре. Беда в том, что если обращать внимание на все, что говорит Берти, то сойдешь с ума.

Лорд Дейн не додумал мысль до конца, как Берти закричал:

– Нет! Ни в коем случае! Ты ей потворствуешь, Джесс! Шантуа, не продавайте!

– Нет, вы продадите, Шантуа, – сказала мисс Трент на прекрасном французском. – Не стоит прислушиваться к моему маленькому брату, у него нет надо мной власти. – Потом она старательно перевела все брату, и тот покраснел.

– Я не маленький! Я глава этой чертовой семьи! Я…

– Берти, пойди поиграй на детском барабане, – сказала она. – Или еще лучше – может, пригласишь своего очаровательного друга выпить?

– Джесс, – Берти заговорил умоляюще, – ты же знаешь, она будет их показывать людям – и я умру со стыда.

– Ох, какой ты стал педант после отъезда из Англии!

У Берти глаза чуть не вылезли из глазниц.

– Какой – что?

– Педант, дорогой. Ты стал педантичный и гордый – настоящий методист.

Берти издал нечленораздельные звуки и повернулся к Дейну, который и думать забыл об уходе. Прислонившись к витрине с драгоценностями, он зачарованно наблюдал за сестрой Берти.

– Нет, ты слышал, Дейн? Ты слышал, что сказала эта дрянная девчонка?

– Не пропустил ни слова, – заверил его Дейн.

– Я! – Берти ударил себя кулаком в грудь. – Педант.

– Действительно, шокирующее заявление. Я буду обязан прервать знакомство с тобой. Не могу позволить, чтобы меня развращали целомудренные компаньоны.

– Но, Дейн, я…

– Твой друг прав, дорогой, – сказала мисс Трент. – Люди не должны видеть вас вместе. Если слухи об этом просочатся, его репутация погибнет.