Ришелье - [54]

Подавление

Реакцию Ришелье на бунт в Нормандии вряд ли можно назвать конструктивной. Он созвал финансовых чиновников, которые старались собрать деньги для войны. «Я должен оказать, — писал он Бутийе, — что не понимаю, почему вы принимаете настолько непродуманные решения в вашем финансовом совете. Болезней, даже самых неизлечимых, можно легко избежать; однако, заразившись ими, уже не спасешься». Кардинал считал, что введение gabelle в Нормандии было серьезной ошибкой, так как отменяло одну из наиболее ценимых местных привилегий и наносило вред экономике провинции. Полученный такой ценой доход не оправдывал потерь. Однако если Ришелье и был здесь силен задним умом, он тем не менее не желал отказываться от принципов, изложенных в своем политическом завещании. Бунт против государственной власти, каким бы обоснованным он ни был, должен быть подавлен с показательной жестокостью. «Жестокость к тем, кто презирает закон и устои государства, — писал он, — есть общественное благо: нет худшего преступления против общественных интересов, чем проявление мягкости к преступникам». «В том, что касается государственных преступлений, — писал Ришелье далее, — следует закрыть дверь перед состраданием и не обращать внимания на жалобы заинтересованных сторон и речи неграмотного народа, который иногда осуждает самые полезные и необходимые меры». 26 декабря 1629 года кардинал выразил свое одобрение мерам, принятым по подавлению восстания в Нормандии. «Вы начали столь хорошо, — писал он канцлеру, — что я не сомневаюсь в том, что Вы доведете свой поход до счастливого завершения, которое установит такой порядок в Нормандии, что нам нечего будет более опасаться этой провинции, да и прочих, которые, несомненно, будут следовать своему долгу из страха». Депутат из Нормандии, посетивший кардинала, сообщал, что «хорошо понял, цель Королевского совета заключалась в том, чтобы представить события в Руане как государственное дело первостепенной важности, которое должно послужить всем уроком».

Людовик XIII был глубоко обеспокоен волнениями среди своих подданных, в то время как он защищал границы королевства против иностранного противника. «Эти народные восстания… — писал он, — такого размаха и настолько беспокоят меня, что нельзя услужить мне лучше, чем подавив их».

Сначала Королевский совет ожидал этого от местных властей. Однако в Сентонже у вице-сенешаля не было достаточно сил для восстановления порядка. Попытка с его стороны мобилизовать местное дворянство оказалась безуспешной. Поэтому возникла необходимость в использовании ветеранов, но эти войска были, вскоре отозваны на северо-восток Франции для отражения внешней угрозы. Правительству ничего не оставалось, как тянуть время: были посланы люди с поручением успокоить восставших. Им следовало говорить, что короля обманули министры и что король собирается примерно наказать этих спекулянтов, обогатившихся за счет его подданных, Власть отказалась от требований выплаты задолженности по taille и требовала теперь только вовремя и полностью внести годовой налог. Однако эти послабления правительства поощрили в других областях сопротивление налогообложению. К осени 1636 года налоговая система на юго-западе Франции почти прекратила свое существование.

Восстание кроканов в Перигоре было еще серьезнее; оно создавало большие трудности для правительства в то время как Франции угрожало вторжение внешнего врага. Герцог д’Эпернон, правитель Гиени, был стар и болен. 12 мая он писал Ришелье: «Все, особенно зажиточные люди, не знают, что может теперь статься с ними». К счастью для герцога, он смог вызвать своего сына, герцога ла Валетта, который поспешил к северу, с испанского фронта, с армией из 3000 пехотинцев и 4000 всадников. Около 3000 кроканов укрылись в деревне Ла Совета. После того как они отказались сдаться, ла Валетт начал приступ. Два часа ожесточенного рукопашного боя закончились кровавой бойней. Было убито около 1500 кроканов и от 200 до 800 королевских солдат. Уцелевшие кроканы присоединились к силам восставших под командованием Ламота Лафоре в Бержераке.

Ла Валетт стремился избежать еще одной бойни. Он вступил в переговоры с Ламотом, который согласился распустить свое войско на определенных условиях. Однако дух восстания продолжал жить, и ла Валетт потребовал от парламента в Бордо принятия строгих мер. Репрессии, считал он, будут наиболее эффективны, если направить их против «людей известных и умелых, которые разжигают и поддерживают восстания публичным оскорблением власти». Он предложил сносить их дома и раздавать их имущество местным командирам, отличившимся при Ла Совета. С середины июня до середины июля шли суды парламента Бордо над вождями кроканов. Около десяти из них были казнены. 23 июня правительство предоставило амнистию остальным участникам восстания при условии срочной выплаты taille, однако это не означало смягчения отношения короны к будущим налоговым бунтам. Чиновники-elus, бежавшие при первых признаках волнений, были заменены, а юго-запад был наводнен войсками, обеспечивавшими сбор taille.