Римское сумасшествие - [70]

– Нет, другой дом. Который в Бостоне.

Он покрутил пальцами ножку бокала, прежде чем поднёс его к губам, сфокусировав взгляд на мне. Перед тем, как сделать глоток, он ответил.

– Ты не сильно хотела рассказывать. И я это уважаю.

– Разве тебе неинтересно?

– Конечно, я хочу знать, но я бы предпочёл, чтобы ты сама захотела поделиться этим. Чтобы ты сама решила, когда готова всё рассказать.

Я отпила вино из своего бокала.

– Понятно.

Он придвинулся поближе к столу и накрыл мою руку своей.

– Не принимай моё молчание за отсутствие интереса. Я очень хочу узнать, что произошло в Бостоне, я действительно хочу знать всё.

– Хочешь знать всё? – переспросила я.

– Хочу. Думаешь, что у тебя есть что-то такое, что...

– Я замужем, Марчелло,– выпалила я.

Помните, я говорила о том, как мне нравится, когда я становлюсь причиной, благодаря которой меняется выражение его лица? В тот момент я думала о тех моментах, которые делают этого мужчину счастливым. Но я определенно не подумала об обратной ситуации.

Он уставился на меня совершенно ничего не выражающим взглядом. Его тело замерло, делая его похожим на статую. Всё в нем было неподвижно, не считая его челюсти, желваки которой перекатывались под кожей.

Расскажи ему остальное!

– Но я собираюсь разводиться. Мы, можно сказать, расстались. Да, наверное, именно так ты бы мог это назвать.

– Так ты в процессе первого или второго? – спросил он, сжав челюсть.

– Полагаю, что и то, и другое. Я от него ушла. И я собираюсь развестись. Сейчас я в процессе этого, но это довольно сложно. Хотя, думаю, любой развод достаточно запутанный процесс, да?

– Не знаю, я никогда не разводился,– он произнес это с ноткой упрека.

Я кивнула.

– Я определенно не планировала разводиться. Серьезно, неужели есть хоть один человек, который идет к алтарю и думает «эй, в конце концов я же всегда могу развестись»?

– Я никогда бы не хотел, чтобы мою жену посещали подобные мысли.

– Твоя жена никогда и не будет чувствовать подобное,– прошептала я, чувствуя, как подступают слезы. – Какой женщине вообще могло бы прийти в голову уйти от такого мужчины как ты?

На какое-то время мы замолчали, удерживая взгляды и тем самым безмолвно задавая друг другу вопросы. Наконец, он заговорил.

– Значит, ты разводишься.

– Да,– я сделала очередной глоток вина.

– Почему?

– Он мне изменял.

Он чуть слышно выругался на итальянском.

– А если бы он не изменял, то ты всё еще была бы замужем? И не собиралась разводиться?

– Я не знаю. Хотела бы я ответить, что в любом случае ушла бы от него по ряду других причин. Но дело в том,что, если бы я не застала его за процессом погружения по самые яйца в секретаршу, тогда сейчас я определенно не находилась бы на этом прекрасном озере, и не ела бы эту восхитительную пищу, собираясь затем вернуться на великолепную виллу с великолепным мужчиной, чтобы заняться необузданным, диким, чувственным сексом.

Он улыбнулся, практически незаметно приподняв уголок рта.

– А что значит «погружение по самые яйца»?

Я закатила глаза.

– Когда-нибудь ты сам поймешь, что я имела в виду. У меня были планы, обещания, а совершенные ошибки стали диктовать мне то, как должна протекать моя жизнь. Но в то же время, я не могу сказать, что не наступил бы тот момент, когда я поняла, что хочу от жизни большего.

Было легко вдалеке от всего мира признаваться самой себе, что моя жизнь могла быть другой, что я могла достичь большего. Если бы я вернулась домой, с головой погрузилась бы загородные приёмы и обеды в клубах, всё это означало бы, что я снова вернусь к фальшивой жизни. Та жизнь теперь казалась мне чем-то вроде каменного кардигана, который тянул меня на дно скучного-почти-забытого ада.

– У меня были друзья, которые занимали достаточно высокое положение в обществе. И друзья, чей бокал или два шардонне после пяти часов вечера превращался в три или четыре бокала во время ужина. Я не изменяла, не пила и не пыталась заполнить свою жизнь всякой дрянью. Вместо этого я стала той, которой думала, что хотела быть, и бросила то, что действительно любила.Я так хотела думать, что однажды проснусь, соберу чемодан и поеду путешествовать по миру, пытаясь найти свой собственный путь. Я бы рисовала и писала. Я бы ходила в музеи и не ощущала, что упускаю какую-то часть своей жизни. Так что я должна была оказаться здесь, чтобы осознать всё это. Дело в том, что я не могу сказать, будто была счастлива с Дэниелом, но и несчастной меня назвать сложно. Скорее, моя жизнь была какой-то нейтральной. И это звучит не очень хорошо.

–Звучит как-то не очень хорошо.

Моя же фраза, произнесенная им, да еще и с итальянским акцентом, заставила меня переживать еще больше из-за понимания, насколько же мы разные.

Я печально улыбнулась.

– Есть еще кое-что, Марчелло.

– Ещё?

– Да. Дэниел стал моим парнем еще во время учебы в колледже. Мы, Дэниел и я, мы встречались в тот период, когда я училась в Испании. Когда я была в Барселоне.–Я опустила взгляд на салфетку.–Когда я была с тобой.

– Эвери...– выдохнул он, откинувшись назад на спинку стула, и выглядел так, словно бремя всего мира лежало на его плечах.

– Моя поездка в Барселону была первой выпавшей мне возможностью, путешествовать одной, самой по себе, и полагаю, это вскружило мне голову. Точнее, ты свёл меня с ума. – Эта мысль впервые пришла мне в голову, когда я увидела его тогда, на том холме, когда занималась зарисовками. – Ты был настолько великолепен, и настолько мил, что я подумала «какого чёрта, это всего лишь небольшое увлечение». Я дала себе обещание, что слегка развлекусь, но затем ты оказался чертовски великолепен, Марчелло.Ты не должен быть таким прекрасным! – я удивила нас обоих, рассмеявшись. – Боже мой, ты был таким удивительным и поразительным, и именно ты заставил меня окончательно и бесповоротно влюбиться в тебя.