— Слушай, Джефф! Ты смешно выглядишь, прямо как шпионы на картинках! Зачем тебе этот черный плащ и кепка? На улице уже темно, да и дождя нет!
Высокий молодой человек наклонился к матери, чья голова едва доходила до его плеча, и проговорил доверительным шепотом:
— Я вот что вам скажу, миссис Фултон. Я уже четыре года в армии, но до сих пор помню то, что любимый капрал вбил нам в башку еще в первые недели: «Все медные штуки на форме должны быть вычищены и сиять, как свет небесный. Это днем. А ночью, что бы вам ни говорили умные головы в ваших школах и пансионах, замазывайте, такие-растакие идиоты, все медяшки каким-нибудь дерьмом или закрывайте накидкой, если хотите вернуться с ночного патрулирования живыми!»
— Ах, чтоб тебя! — Мать Джеффа повесила свою палку на спинку стула и, схватив сына за отвороты плаща, попыталась потрясти его, приговаривая: — Все шутишь, да? Все такой же, да? А что ты сейчас говоришь своим парням, а, сержант?
Осторожно взяв руки матери своими лапами, Джефф сказал уже более серьезным тоном:
— Я уже и не мечтаю сказать им что-нибудь. Сейчас мы уже не говорим солдатам, а просим их, например: «Рядовой Реджинальд Джонсон Смит! Вы ничего не имеете против, если я попрошу вас немного почистить свой ранец — ну, понимаете, просто как пример для остальных?»
— Ах, чтоб тебя! — снова повторила миссис Фултон, вырываясь из рук сына, и, взяв свою палку, вздохнула: — Иногда мне хочется, чтоб ты хоть пять минут побыл серьезным и рассказал, как оно все на самом деле.
Прихрамывая, она отошла вглубь комнаты. Со спины ее можно было принять за молодую девушку — она всегда была худощавой, стройной и изящной. Джефф помнил, что так же она выглядела, когда ему было всего двенадцать, и он всегда гордился, сравнивая ее с матерями своих школьных приятелей. Мать очень любила ездить верхом, и когда изредка она заезжала за ним в школу и сажала его в седло позади себя, он чувствовал, как переносится во времена рыцарей блестящих доспехах, тех, что спасали красавиц, унося их галопом в седле верного скакуна. И не имела никакого значения та мелочь, что сейчас, напротив, красавица уносила молодого рыцаря в седле, — ощущение все равно было прекрасным. Но однажды галоп оказался слишком быстрым, а препятствие, на которое мать послала лошадь, — слишком высоким... Слава богу, мать не осталась парализованной на всю жизнь, но травма бедра оказалась серьезной, а потом к ней еще прибавился артрит...
В общем, можно было только догадываться о том, что эта сильная женщина переживала в душе, но оптимизм и жизнелюбие не покинули ее. Кроме любящего и заботливого мужа, у миссис Фултон оставалась ее музыка — она была прекрасной пианисткой.
Вот и сейчас она села к своему инструменту и с усмешкой спросила сына:
— Надеюсь, ты не собираешься ловить Теда Хонисетта?
— А ты думаешь, куда еще я могу собираться? — ответил Джефф. — Точно говорю: это он был вчера — отстегнул от своего велосипеда какую-то сумку и отправился к черному ходу гостиницы в Дурхеме. А потом снова появился, с той же сумкой, и выглядел как кот, нализавшийся сметаны.
— Не представляю себе, чтобы у нашего соседа — браконьера Теда Хонисетта — было довольное лицо! Ну, а если ты все-таки поймаешь его?
— Постараюсь внушить ему немного страха перед Богом.
— Перестань! Ты же знаешь Теда всю жизнь. Кто— нибудь может испугать его Божьим наказанием?
— Конечно! Я могу! Для этого есть разные способы, например, я могу пригрозить, что заставлю его ползком ползти до города, как новобранца.
— О! Представляю! — Мать рассмеялась. — Но, думаю, более охотно ты бы заставил мистера Эрнеста Брэдфорд-Брауна доползти до реки и подержал бы под водой его голову... как можно дольше.
— Ма! Меня не было здесь четыре года. За это время многое могло измениться, даже мое отношение к этому джентльмену.
— Ну, это вряд ли, — улыбнулась миссис Фултон. — Ты помнишь, что ты сказал ему в тот раз, в городе? Куда ты посоветовал ему засунуть свою работу? А ведь тебе тогда было всего восемнадцать. И знаешь еще что? — Мать посерьезнела. — Он мог бы выгнать твоего отца, если бы не так нуждался в нем. Хорошо, что наш дом находится за границей поместья, иначе нас вышвырнули бы, как Райсов. Мистеру Брауну поперек горла, что дом принадлежит нам. Он же всю жизнь спит и видит, чтобы отец продал дом. Если бы Райсы не уехали сами, их бы просто уволили — и Питера, и Салли, и Майкла. Ты же сам знаешь, как трудно сейчас найти новую работу. А все потому, что эти коттеджи, которые сдаются на выходные дни, приносят кучу денег. Знаешь, сколько выложил некий мистер Киддерли за домик с газом и электричеством, акр земли и право на работу? Четыре тысячи фунтов! А приезжает он только на выходные! Ну это ладно, — снова улыбнулась миссис Фултон, — если ты действительно собираешься поймать старину Теда, то отправляйся, иначе и к полуночи не вернешься!
