Римский медальон - [7]

— Профессор Форстер — это я, — с улыбкой заметил Эдвард.

— О!

— Мистер Пауэл, надо полагать?

— Очень рад, профессор! Но как вы меня узнали?

— Извините. Я невольно подслушал ваш разговор. И каждое слово выдавало в вас британского атташе по культуре.

Пауэл быстро вышел из замешательства:

— Хотелось, знаете ли, произвести впечатление на этих прелестных синьорин… Но почему вы не представились раньше? Упустили возможность выступить по итальянскому телевидению.

— Что вы, терпеть не могу интервью!

— Жаль, потому что вы, мне кажется, довольно фотогеничны, — заметил Пауэл и поспешил представить девушек: — Патриция, Джованелла… Простите, фамилии постоянно забываю.

Эдвард пожал девушкам руки.

— Эдвард Форстер. Ланселот — мое первое имя, но я уже давно опускаю его. Исторические реминисценции слишком обязывают. Подписываю им только научные публикации… Для профессионального колорита, так скажем. — Он улыбнулся.

— Должен признаться, — заметил Пауэл, — что представлял вас совсем иным. Вчера я тщетно ждал вас.

— Я приехал только сегодня утром. Зашел к вам в офис, но мне сказали, что вы удалились по делам. Сожалею, что вчера доставил вам дополнительные трудности в работе.

— Да что вы, какая уж там работа. Так… связи с общественностью… — Пауэл выразительно кивнул на девушек. — Провожу этих милых синьорин и буду в вашем полном распоряжении, профессор.

Красавицы попрощались с Эдвардом и в сопровождении Пауэла направились к выходу. В дверях они почти столкнулись с входившей девушкой. Высокая, она держалась очень прямо. Тяжелые русые волосы были собраны в узел на затылке. Очки в темной элегантной оправе определенно взрослили ее. Девушка поздоровалась с Пауэлом.

— Барбара, дорогая, — он указал ей на Эдварда, — не проводите ли профессора Форстера в мой кабинет? Я сейчас вернусь.

Девушка с улыбкой подошла к Эдварду.

— Профессор Форстер, тот самый, из Кембриджа? — В голосе ее звучала радость.

— Тот самый, — ответил Пауэл. — Собственной персоной.

Издали проследив за их встречей, Пауэл с довольным видом покачал головой. Потом открыл дверь и вежливо пропустил девушек вперед, а Барбара повела Эдварда в офис атташе по культуре.

* * *

— Чашку чая, профессор?

Весь облик девушки дышал мягкой интеллигентностью и благородством настоящей английской леди. Находиться в ее обществе определенно доставляло удовольствие Эдварду.

Задержавшись возле внушительного письменного стола, он ответил вопросом:

— Вы здесь работаете?

— Я секретарь мистера Пауэла, — пояснила Барбара и с улыбкой добавила: — Но работы у меня немного, зато достаточно времени для занятий. Я изучаю археологию.

— Как вы полагаете, много будет посетителей на выставке?

— Думаю, много, даже, несмотря на отсутствие особой рекламы. Видите ли, мистер Пауэл уезжал из Рима и вернулся только сегодня утром.

— Прошу прощения, Форстер, — в дверях появился Пауэл. — Это были девушки из высшего римского общества. Лучшие фамилии. Как некстати я забыл их. Итак, я ждал вас вчера весь день. Даже не выходил из офиса. Мы уже решили, что вы вовсе не приедете.

Такая беззастенчивая ложь заставила Эдварда и Барбару обменяться взглядами.

— Вы уже познакомились, надо полагать? Барбара, мой секретарь и большая ваша поклонница. Наверное, она поведала вам об этом.

— Нет еще, — улыбнулась Барбара. — Не успела.

— Потеряла дар речи от волнения, — с хитрецой во взгляде прокомментировал Пауэл и тотчас продолжил, вернувшись к серьезному тону: — Дорогой профессор, я думаю, мысль провести Байроновскую неделю в Риме — это лучшая идея, какая только возникала у меня за всю мою карьеру. Шеф, в смысле — посол, даже поздравил меня с этим. И заметьте — впервые за годы моей деятельности тут. Какая погода в Лондоне?

— Прекрасная, почти как в Риме. Ну и как же вам пришла в голову столь блистательная идея насчет выставки?

— Сразу же, как только прочитал вашу статью в журнале «История литературы».

— Похоже, эта статья наделала шуму. Даже здесь, в Риме, — заметил Эдвард, внезапно задумавшись.

Барбара приготовила чай.

— Заинтересовались какие-то ученые?

Эдвард опустился в удобное кресло возле Пауэла.

— Еще не знаю.

Он взял со стола сумку, с которой не расставался, достал из нее фотографию и протянул Пауэлу:

— Вам знакома эта площадь?

Пауэл внимательно посмотрел на снимок. За машинами и прохожими можно было рассмотреть площадь с мрачным портиком, романский храм и фонтан с дельфинами.

— Нет, думаю, никогда не видел ее, — покачал головой Пауэл. — Должен признать, однако, что в Риме я лучше всего знаю ночные заведения. Откуда у вас этот снимок? — Пауэл не мог не заметить в раскрытой сумке гостя несколько коробочек с фотопленками.

Эдвард ответил не сразу.

— Это все моя статья в журнале… — начал он. — Вы хорошо помните ее содержание?

— Очень интересная статья. Только в данный момент я не вполне готов…

Эдвард снисходительно улыбнулся:

— Она содержит несколько фрагментов из неизданного дневника Байрона. Считалось, что дневник утрачен, но мне удалось обнаружить его благодаря счастливому случаю.

— На выставке представлено несколько страниц из него.

— Да, и там есть одна запись: «Вечер. Одиннадцать часов. Площадь с портиком. Романский храм и фонтан с дельфинами…»