Римские вакации - [154]

Глава 30

В которой происходит пир.

— Царица Египта Клеопатра! — громко и торжественно объявил от двери вошедший Мухомор и даже пристукнул об пол появившимся невесть откуда тяжёлым посохом.

Лёлик отшатнулся от стола, быстро облизал ложку и украдкой положил ее перед царицыным местом. Мухомор отступил в сторону, и в зал вплыла, плавно ступая и изысканно улыбаясь, Клеопатра. За нею следовали две негритянки с опахалами.

Царица была в белом с синими узорами платье, скреплённом на плечах застёжками с мелкой россыпью фиолетовых самоцветов; её волосы, вдруг ставшие мелкими пышными кудрями, уложенными в замысловатый холм, поддерживались лентой, затканной серебряными узорами; тонкую талию стягивал золотой плетёный пояс, уверенно подчёркивавший крутые очертания круглых бёдер.

Клеопатра прошла несколько шагов и остановилась выжидательно.

Джон, воспользовавшись всеобщим вниманием к появлению прекрасной дамы, прошмыгнул к столу, шлёпнулся на край скамьи рядом с царицыным стульчиком и замахал ей призывно как прыткий семьянин в пригородной электричке, успевший занять в толчее отправления места на всех своих домочадцев.

Клеопатра посмотрела на всех нас с улыбкою приветливой и благожелательной, а потом направилась к своему креслицу.

Я, не долго думая, встал напротив Джона — с другой стороны от царицыного места. Клеопатра остановилась рядом со стулом, по очереди взглянула на нас с Джоном. Джон, не долго думая, схватил её за подол и потянул приглашающе; я же, вспомнив некоторые правила хорошего тона, галантно отодвинул стул, помогая царице сесть, а затем его и придвинул под самый августейший задик, не преминув с оказией рассмотреть его. Клеопатра одарила меня улыбкою как червонцем, а Джон же посмотрел гадливо как на раздавленную лягушку.

Негритянки пристроились за царицей и стали опахалами равномерно размахивать.

Лёлик подвалил к Мухомору и обтекаемо спросил:

— А чего-то я не вижу бабуську эту беленькую, маленькую, которая на этой… гитарёшке такой наяривала… — и для убедительности воспроизвёл технику игры на щипковых инструментах.

— Да и вообще, где девчонки? Почему с нами за стол сесть не хотят? — требовательно воскликнул Серёга.

— Рабыням не положено, — сухо ответил старикан.

— Я тебе дам не положено! — возмутился Серёга. — На не положено у нас наложено! А ну тащи всех сюда! Пусть с нами веселятся!

Лёлик поправил очки и заявил:

— Всех не надо. Куда нам столько? Давай только беленьких.

— Розовых зефирок! — хохотнул Раис.

— Точно! — одобрил Серёга и Мухомору приказал: — Выполнять!

Мухомор попытался поглядеть на свою повелительницу на предмет её мнения, но Серёга так наподдал строптивцу кулаком в бок, что тот завопил болезненно и убежал прытко.

Вскоре в помещение вошли тесной стайкой заказанные бледнолицые барышни. Испуг и напряжение читались в их глазах. Коллеги засуетились, стали группироваться в кучу напротив вошедших, улыбаясь и отпуская шуточки, которыми встречают в хороших домах припоздавших к застолью: "Кого мы видим!", "Хороший гость хуже египтянина" и даже "Какие люди и без конвоя!", что в имевшемся историческом ракурсе, по меньшей мере, было бестактно.

Лёлик подскочил к искомой миниатюрной блондинке, оттопырил локоть затейливым кренделем, насильно запихнул туда её руку, и потащил девушку к скамье, не заботясь тем, что та от подобного напора потеряла шаг и волочилась за кавалером как пьяная.

Коллеги, приняв сиё за пример, гурьбой кинулись к барышням, стали разбирать их сообразно вкусам и желаниям — с отменной непосредственностью хватали девушек за бока, хохоча плотоядно, и тащили к скамейкам, где усаживали их и усаживались сами.

Наконец, все расселись. Незатребованных девушек не осталось, поскольку коллеги по доброте душевной разместили всех.

— Ну что вы как протезные?! — нетерпеливо заорал Серёга, державший в обеих руках по амфоре как физкультурник гантели. — Наливай!

Джон мигом схватил со стола амфору и, заглядывая в глаза Клеопатре с голливудским оскалом, пустил обильную багровую струю в её чашу из мутно-зелёного стекла. При этом коллега не рассчитал глазомер, отчего произошла на столешнице неопрятная лужа.

Впрочем, тут же негритянка с опахалом, стоявшая за Клеопатрой, всё и вытерла собственным подолом.

— Ну, будем! — торопливо закричал Серёга, одним движением хлобыстнул и снова принялся наливать.

Раис вскочил на ноги, изогнулся над чаном и стал накладывать себе щедро в миску.

— Раздатчик пищи! — завопил Джон, махая своей посудиной. — Каши давай!

Раис повёл себя покладисто и без разговоров наполнил дружно протянутые миски как себе, то есть под завязку с гигантской горкою. Сытный аромат воспарил с новой силою, заставив исстрадавшийся желудок сжаться спазматически.

— А ну, девахи, налетай! — кричал кашевар между делом, стуча призывно поварёшкою, но девахи, хотя и выглядели изголодавшимися, всё мялись смущённо, поглядывая на свою повелительницу, и не откликались на гастрономический призыв.

Коллеги, друг за другом хватая полные миски, углублялись в процесс приёма пищи, не особо вдаваясь в подробности девичьей стеснительности.

Получивший свою порцию одним из первых Лёлик, набив полный рот, толкал локтём свою пытавшуюся сидеть чинно блондинку и мычал поощрительно, кивая в сторону котла. Барышня, в конце концов отхватив особо изрядный тычок под рёбра, болезненно передёрнулась, покраснела и, схватив миску, потянулась робко к источнику каши, за что и была тут же вознаграждена ею в особо крупном размере.