Римские провинции от Цезаря до Диоклетиана - [182]

Управление страной находилось, как было уже сказано, в руках «заместителя», т. е. вице-царя; хотя новый властитель отказался принять титул царя Египта или дать его кому-либо из своих наиболее высокопоставленных чиновников, однако, по сути дела, он пользовался властью как истый преемник Птолемеев, и вся верховная гражданская и военная власть была сосредоточена в его руках или в руках его представителя. Выше было уже указано, что этот пост не могли занимать ни неграждане, ни сенаторы; иногда он давался александрийцам, если они получали права гражданства, и, как исключение, достигали всаднического звания⁴¹⁹. Впрочем, должность эта по рангу и по тому величию, с которым она была связана, первоначально считалась выше всех прочих несенаторских должностей, а позднее уступала только должности начальника императорской гвардии. Кроме офицеров в собственном смысле, — причем отступления от обычного порядка заключались здесь лишь в том, что офицерских должностей не могли занимать сенаторы, в связи с чем командиры легионов носили более низкий титул (префект вместо легата), — рядом с наместником и в подчинении ему состояли на службе назначавшиеся также для всего Египта высший чиновник юстиции и высший начальник финансового управления — оба римские граждане всаднического ранга; эти должности, по-видимому, были заимствованы не из административной системы Птолемеев, но из практики других императорских провинций, где аналогичные должностные лица стояли рядом с наместником и подчинялись ему⁴²⁰. Все остальные чиновники функционировали лишь в пределах отдельных округов, в большинстве случаев их должности сохранились от птолемеевского устройства. В качестве симптома усилившегося в период империи вытеснения из магистратуры туземных элементов заслуживает внимания то обстоятельство, что правители трех провинций — Нижнего, Среднего и Верхнего Египта, — наделенные, за исключением командования войсками, одинаковой с наместником компетенцией, в годы принципата Августа назначались из египетских греков, а впоследствии, как и высшие чиновники в собственном смысле слова, — из римских всадников.

Ниже этих высших и средних чиновников стояли местные чиновники, начальники египетских и греческих городов вместе с их весьма многочисленными подчиненными, занятыми взиманием налогов и разнообразных сборов с торговых оборотов, далее, в отдельных округах начальники участков, на которые делились эти округа, и сел; последние должности считались скорее обременительными, чем почетными, и возлагались высшими чиновниками на людей, принадлежавших к известной местности или в ней проживавших, за исключением, однако, александрийцев; важнейшая из этих должностей — начальствование номом — замещалась лицом, назначаемым наместником на три года. В греческих городах местные власти были иные и по числу и по названию; в частности, в Александрии функционировали четыре высших должностных лица: жрец Александра⁴²¹, городской секретарь (imopvrpaxoypdcpo^)*, верховный судья (dpxtSiKaoxiy;) и начальник ночной охраны (vuKxepivoq ахрахцуос;). Само собой понятно, что эти должности были выше, чем должность стратега нома; это ясно видно и из того, что первому должностному лицу Александрии разрешалось носить пурпур. Впрочем, они также ведут свое начало от эпохи Птолемеев; подобно начальникам номов, эти чиновники назначаются римским правительством из постоянных жителей на определенный срок. Среди городских начальников не встречается римских чиновников по назначению императора. Но жрец Му сея, бывший одновременно и президентом Александрийской академии наук и заведовавший значительными денежными средствами этого учреждения, назначался императором; точно так же должность попечителя гробницы Александра и связанных с нею зданий и некоторые другие важные посты в столице Египта замещались по назначению римского правительства лицами всаднического ранга**.

Само собой разумеется, что жители Александрии и египтяне вовлекались в те волнения, которые поднимали на Востоке претенденты на престол, и всегда принимали в них участие; так, здесь были провозглашены императорами Веспасиан, Кассий, Нигер, Макриан, сын Зиновии — Вабаллат, Проб. Но ни в одном из этих событий инициатива не исходила от граждан Александрии или от малозначительных египетских войск, и большинство этих революций, в том числе и те, которые оканчивались поражением, не имели для Египта особенно ощутительных последствий.

Однако движение, связанное с именем Зиновии, оказалось для Александрии и для всего Египта почти столь же роковым, как и для Пальмиры. В городе и во всей стране боролись друг против друга оружием и поджогами сторонники Пальмиры и сторонники Рима. Через южную границу в Египет проникли варварские племена блеми-ев, по-видимому, по соглашению с настроенной в пользу Пальмиры частью египетского населения, и завладели большей частью Верхнего Египта⁴²². В Александрии сношения между обоими враждебными кварталами были прерваны; даже доставка писем была затруднительна и опасна⁴²³. Улицы были залиты кровью и завалены непогребенными трупами. Вызванные этим моровые поветрия свирепствовали страшнее, чем меч; в довершение всех напастей Нил разлился слабо, и к прочим бедствиям присоединился еще голод. Население так сильно уменьшилось, что, по словам современников, в Александрии раньше было больше стариков, чем впоследствии всех граждан вообще. Когда, наконец, взял верх присланный Клавдием полковник Проб, сторонники пальмирцев, в том числе большинство членов совета, бросились в хорошо укрепленный кастель Прухей, находившийся неподалеку от города; и хотя в ответ на обещание Проба сохранить жизнь тем, кто прекратит борьбу, огромное большинство изъявило покорность, значительная часть граждан упорно продолжала отчаянное сопротивление, напрягая последние силы. Голод наконец заставил осажденных сдаться, крепость была срыта до основания (270) и с тех пор оставалась в запустении; стены города были разрушены. Блемии продержались в стране еще несколько лет; лишь император Проб отнял у них обратно Птолемаиду и Копт и изгнал их из страны. Вероятно, бедственное положение, порожденное этими не прекращавшимися в течение ряда лет смутами, и вызвало единственную известную нам революцию в Египте