Римские провинции от Цезаря до Диоклетиана - [174]

Потомки Ирода также ненадолго пережили гибель Иерусалима. Царь Агриппа II, властитель Кесарии Панеады и Тивериады, честно поставлял войска римлянам в войне против его соотечественников и сам мог похвастаться полученными во время этой войны рубцами, почетными, по крайней мере с военной точки зрения; сверх того, сестра его, Береника, Клеопатра меньшего масштаба, пленила сердце победителя Иерусалима остатками своих прелестей, знакомых многим. Поэтому сам Агриппа И еще сохранил свою власть; но лет тридцать спустя после его смерти его владения, это последнее воспоминание об Иудейском государстве, также вошли в состав римской провинции Сирии.

Ни в Палестине, ни где-либо в других местах иудеям не препятствовали выполнять их религиозные обряды. Даже их религиозному обучению и связанным с этим собраниям их законоучителей и законоведов была предоставлена свобода, по крайней мере в Палестине; правительство не препятствовало этим собраниям раввинов в их попытках занять до известной степени место прежнего иерусалимского синедриона и формулировать в зарождавшемся тогда Талмуде свое учение и свои законы. Хотя отдельные участники иудейского восстания, бежавшие в Египет и Кирену, вызвали там смуты, все-таки, насколько нам известно, за иудейскими общинами вне Палестины было оставлено их прежнее положение. Против гонения на иудеев в Антиохии, вызванного незадолго до разрушения Иерусалима тем, что один из отпавших от иудеев единоверцев публично обвинял их в намерении поджечь город, энергично выступил заместитель сирийского наместника, не допустивший, чтобы иудеев заставили приносить жертвы местным богам и не соблюдать субботы, как это собирались еде-лать. Сам Тит, приехав в Антиохию, категорически отказал местным зачинщикам движения в их просьбе об изгнании иудеев из города или по меньшей мере об отмене их привилегий. В Риме не решались объявить войну иудейской религии как таковой и тем самым поставить в невыносимое положение далеко разветвившуюся диаспору; довольно было и того, что государственная организация иудейства была полностью уничтожена раз и навсегда.

Изменение политики, которой придерживались Ё отношении иудеев со времен Александра, заключалось, по существу, в том, что теперь правительство империи стремилось лишить это религиозное общество его единообразного руководства и внешней сплоченности, а его руководителей — той власти, которая простиралась не только на родную землю иудеев, но и на все иудейские общины как в самой Римской империи, так и за ее пределами, и, по крайней мере на Востоке, нарушала единство имперского управления. Лашды и Селевки-ды, а впоследствии и римские императоры из дома Юлиев—Клавдиев допускали все это; но непосредственное владычество Запада над Иудеей до такой степени обострило антагонизм между имперской властью и этой властью священников, что произошла неизбежная катастрофа, которая повлекла за собой столь же неизбежные последствия. С политической точки зрения, конечно, можно порицать беспощадный способ ведения войны, который, впрочем, характеризует и другие подобные войны Римской империи, но едва ли можно порицать произведенное в результате ее уничтожение религиозно-политического положения иудейства. Вырвать с корнем те учреждения, которые привели и не могли не привести к образованию такой партии, как партия зилотов, было лишь справедливо и даже необходимо, как бы тяжело и несправедливо ни были при этом затронуты отдельные лица. Веспасиан, принявший такое решение, был благоразумным и расчетливым правителем. Возникший вопрос имел не религиозный, а политический характер. Иудейское церковное государство, являвшееся сердцем диаспоры, было несовместимо с абсолютизмом светской великой державы. Правительство и в этом случае не отступало от обычных норм терпимости; оно вело войну не с иудейством, но с первосвященником и синедрионом.

Разрушение храма также в известной мере содействовало достижению этой цели. Немало было иудеев, а еще больше их единомышленников, особенно среди диаспоры, которые держались скорее иудейского нравственного закона и иудейского монотеизма, чем строго национальных религиозных форм; влиятельная секта христиан внутренне уже порвала с иудейством; часть христиан уже стояла в открытой оппозиции к иудейской обрядности. Для всех этих элементов падение Иерусалима отнюдь не было концом всего, и среди этих широких и влиятельных кругов правительство до известной степени достигло того, чего оно добивалось, уничтожая центр иудейского богопочитания. Обособлению общей для всех наций христианской религии от религии национально-иудейской, победе последователей Павла над последователями Петра немало содействовало исчезновение иудейского центрального культа.

Но для иудеев Палестины, говоривших, правда, не по-еврейски, но все же по-арамейски, и для той части диаспоры, которая была тесно связана с Иерусалимом, разрушение храма еще более углубило пропасть между иудейством и остальным миром. Национально-религиозная замкнутость, которую правительство хотело устранить насильственным путем, напротив, еще более усилилась в отчаянной борьбе против попыток ее разбить.