Рим, папы и призраки - [85]

Шрифт
Интервал

Адмирал Солово рассудил, что хотя бы умеренные основания на успех в данном случае существуют.

Пара десятков отобранных в качестве экипажа темноглазых молодцов из гетто достаточно нанюхались жизни, чтобы суметь справиться с любым случайным пиратом. Нескольких — тех, что покрепче, — он и сам бы взял к себе на корабль.

— Но в одном я не могу усомниться, — вдруг выпалил Мегиллах. — Мне придется ответить за смерть Макиавелли!

— Я буду стоять в очереди перед вами, а после моих прегрешений ваши покажутся ничтожными.

— Мы будем стоять рядом.

В душе адмирала покойником шевельнулось давно забытое чувство.

— И в тот день, — продолжил равви, — между нами уже не будет различий, никогда. Мы встретимся еще раз, чтобы больше не расставаться.

Мегиллах и Солово коротко обнялись, как принято прощаться на земле. В глазах равви стояли слезы, и если бы адмирал не исчерпал свой запас еще в молодые годы, щеки были бы влажными и у него.

Через час еврейский экипаж поставил паруса, и Солово побрел, чтобы глазом профессионала поглядеть на венецианский галеас и его огневую мощь. По пути к нему пристала девчонка-цветочница.

— Нет, спасибо, с цветами и садами у меня связаны неприятные воспоминания.

Девушка кивнула; она была умна не по годам и обнаруживала едкость, совершенно не свойственную невинной профессии.

— Нет, вы более не встретитесь, — лукаво сказала она. — Вы назначены в разные места.

— Прошу прощения? — проговорил адмирал, скрытно извлекая стилет.

— Не прощается один только грех, — продолжала девица, — он, безусловно, приводит в ад, его зовут аномией[95] или отчаянием.

Солово торопливо отступил, впрочем, через три шага ретираду его остановила стена гавани. А подобно большей части моряков своего времени, адмирал не учился плавать.

Из корзинки с цветами девица извлекла прозрачный пергаментный пакет, внутри которого бурлил какой-то темный порошок.

— Это все, что сумел сгоношить Диббук для подобной оказии, злорадствовала она, — самое настоящее черное отчаяние, его хватит на остаток стариковской жизни. Вот примите подарочек со всеми благодарностями!

И цветочница растворилась в воздухе, пакет же взорвался возле лица адмирала, окутав его облаком пыли.

Прочистив глаза, адмирал увидел перед собой мир, лишившийся всех красок и смысла, заново осознавая, что правосудие — всего лишь слово, а некоторые разлуки бывают окончательными.

Год? МОРАЛЬ: пакет с дьявольским даром содержал лишь несладкую скорбь. Комфорт и уют, новая жена, пополнения рода Солово. Однако… купание привлекает все больше и больше

В 1525 году Франциск I, король Франции, все еще проливал горькие слезы по утраченной свободе и части армии, погибшей при Павии. На Капри адмирал Солово и фемист продолжали обсуждать ход событий.

— Диббук недолго протянул после того, что вы сделали с ним, — говорил фемист. — Он пал перед еще более беззастенчивым духом, и после того перевороты сменяли друг друга. Сперва еще были умеренные, а потом пошло… радикалы и так далее. Чего можно ожидать от убежденных индивидуалистов? Мне сказали, что одно время существовала даже партия миротворцев.

Солово не проявил интереса к известиям о космических результатах своих трудов: по-видимому, смена закуски целиком привлекла к себе его внимание.

— Итак, адмирал, — промолвил гость, собственными усилиями поддерживая разговор, — на что похожа жизнь, если проводить ее дни в отчаянии?

— На ежедневное упражнение в стоицизме, — отрывисто ответил Солово, — а иногда на испытание… отсюда и возникло мое решение принять ванну. Я обнаружил, что не могу больше продолжать такое существование.

— Значит, ни повторная женитьба, ни маленькие дети, ничто не может отвлечь вас? — поинтересовался фемист явно без особого сочувствия.

— Буквально на мгновения — сексуальное сближение на первых этапах союза, прежде чем успела поблекнуть новизна, — и при рождении детей… Только тогда. Мое проклятие перевешивает даже их очарование. — Помедлив, Солово спросил: — Надеюсь, мою семью — родню и всех прочих — оставят в покое?

— Да, мы не будем привлекать ваших кровных и приемных детей. О них ничего нет в Книге, к тому же времена меняются. Теперь мы разыскиваем других.

— Рад слышать. В них моего немного, нечем привлечь ваше внимание.

Фемист с укоризной глянул на адмирала.

— Но они живут в нашем мире, — сказал он. — А способны ли вы отыскать в своем сердце прощение за родителей?

— И всю семью, — добавил Солово.

— …и всю семью, — согласился фемист.

— Нет, — ответил адмирал.

Уэльсец пожал плечами и отвернулся.

— Холодное, холодное сердце, — пожаловался он наконец, но тем и ограничился. Актерам не обязательно любить режиссера, ставящего пьесу. Феме расставались только с изношенными персонажами. Уэльсец подкрепился еще одним бокалом и неразумно огласил некоторые мысли.

— Мы предоставили вам более интересную жизнь, чем сделали бы они. Без нас вы при своем стоицизме ограничились бы пустыми угрозами… крошечным кулачком, грозящим тьме кромешной. Хотите вы того или нет, мы наделили вас кое-чем, достойным веры. Семья же ваша ограничилась бы лишь отчасти искренним следованием традиции.

Солово быстро взглянул на него.


Рекомендуем почитать
Рассудочность и авантюризм

Рассудочность и авантюризмНаправленность: Гет Автор: Сергей Александрович Фэндом: Роулинг Джоан «Гарри Поттер» Пейринг или персонажи: Гермиона Грейнджер/Гарри Поттер/Дафна Гринграсс Рейтинг: NC-21 Жанры: AU Предупреждения: OOC, Underage, Полиамория Размер: Макси, 130 страниц Кол-во частей: 27 Статус: закончен Статус: Что будет, если добавить вынесенных в заглавие качеств в характер Гермионы Грейнджер? При том, что волшебную палочку она получит в день своего одиннадцатилетия – почти за год до начала учёбы в Хогвартсе. Примечания автора: События начнутся примерно за год, до прибытия героев в Хогвартс.


Пряжа из раскаленных углей

Иногда дорога домой бывает длинной. А иногда она становится еще и трудной дорогой к самой себе. Кассандра Тауриг не искала магического могущества, но оно само ее нашло, и с этим надо было учиться жить. Вот только наставником оказался далеко не бескорыстный человек…К чему привела доверчивость Кэсси – читайте продолжение истории, начало которой положено в романе «Золотошвейка».


Принцессы ласк и упоения

«Принцессы ласк и упоения» Жана Лоррена (1902) — составленный самим автором сборник его лучших фантастических рассказов и «жестоких сказок», рисующих волшебный мир, отравленный меланхолией, насилием и болезненным сладострастием.Ж. Лоррен (1855–1906) — поэт, писатель, самозваный денди, развратник, скандалист, эфироман и летописец Парижа «прекрасной эпохи» — был едва ли не самым одиозным французским декадентом. По словам фантаста, переводчика и исследователя декаданса Б. Стэблфорда, «никто другой таким непосредственным и роковым образом не воплотил в себе всю абсурдность и помпезность, все парадоксы и извращения декадентского стиля и образа жизни».


Дворы Хаоса. Козыри Судьбы

Самый знаменитый в мире фэнтезийный сериал, выдержавший многомиллионные тиражи! «ЯНТАРНЫЕ ХРОНИКИ» — магический роман Роджера Желязны в десяти книгах, известный в России под названием «ХРОНИКИ ЭМБЕРА».…Корвин находит пропавшего много столетий назад своего отца Оберона — повелителя Янтаря. Чтобы сохранить равновесие мира, Корвин создает новый Образ Янтарной Вселенной и отправляется в Хаос в поисках сил, нарушающих равновесие мира. Эстафета вечной битвы переходит к юному Мерлину — сыну Корвина и Дары из Хаоса.


Белые стяги победы

Юный маг, невероятно талантливый, правитель и завоеватель, слуга почти божественного, бессмертного Владыки…Девушка из гильдии наемных убийц, отпрыск королевского рода, мечтающая отомстить за лишенных трона предков…Матерый воин, командир отряда, безжалостно уничтожающий святилища и жрецов павшего хозяина мира…Каждый из троицы идет к своей цели, и другие для него – враги.Вот только куда заведет долгий и сложный путь, в конце которого – каждый из них уверен – реют знамена победы?


Чему быть, того не миновать

Можно ли совершить невозможное? Готфрид считает, что да. Он человек, во всем дошедший до края, рыцарь, намеревающийся победить Богов. Готфрид путешествует по миру вечного затмения в компании соратников. Затмение — мир тьмы, страшных, завораживающих чудес и ужасающих тварей. Волей случая путешественники оказываются втянуты в войну гигантских механических машин, и гибель в этой чужой войне кажется неминуемой. Когда их путешествие прерывается вспышкой ядерного взрыва, Готфрид, глядя на нее, невольно вспоминает, как дошел до такой жизни.