— Чавк! — и голова лягушки скрылась во рту, а все конечности конвульсивно задергались. Сама Рози абсолютно не обращала на это внимания, а вот Рики, как загипнотизированный, взгляда отвести не мог. Лео коснулся его плеча, но он скинул руку, вскочил и направился к Рози, которая, поглощенная своим делом, обращала на него внимания не больше, чем на мебель.
— Как ты можешь их есть? — спросил он сипло. Было такое чувство, что у него пропал голос.
— А что? — Рози недобро зыркнула на него, явно не одобряя типов, которые лезут не в свое дело. — Чавк! — и лапку постигла та же участь, что и голову.
— А тебя не волнует, что они дергаются?! — шепотом возопил Рики, в плену собственного отвращения.
— Наоборот. Это мое любимое, — заявила Рози, прежде чем отправить в рот остатки лягушки.
Рики наблюдал, как она пережевывает, ритмично двигая челюстями, и его замутило.
— Послушай, — вмешалась Дора, — мисс Гойл, ты тут новенькая и, очевидно, не знаешь правил.
— Дурацкие они какие‑то, — пренебрежительно отозвалась Рози. — Я смотрю, больше тут ни у кого нет шоколадушек. Надо написать папе, чтоб еще прислал. Он будет так гордиться, что я попала в «Слизерин»! — ужасное чудовище зажмурилось от предвкушения похвал.
— Не вздумай есть их в общей гостиной! — строго произнесла Дора. — Здесь нельзя мусорить!
— А я разве мусорю? — буркнула Рози. — Ладно, пойду к себе, возьму еще.
И, специально скорчив для Рики рожицу, сияющая самодовольством девчонка удалилась.
— Не обращай внимания, — шепотом посоветовал Лео.
Рики прекрасно понимал, что старосты в затруднении, ведь никто не имеет права запретить Рози есть то, что она хочет. Тем более, общеупотребительное лакомство, любимое многими поколениями волшебников. Пробормотав нечто невразумительное насчет того, чтобы о нем не беспокоились, юноша отправился в знакомую спальню своего, теперь уже шестого курса.
Уже в постели, загородившись от мира пологом, Рики все никак не мог успокоиться. Он стал слишком чувствительным к любым проявлениям жестокости. Впрочем, он и раньше был таким, но тогда его память не подсовывала ему дополнительных эпизодов, смертей и пыток. Разумом он понимал, что становится слишком нервным. «То, что Рози кусает лягушек, вовсе не означает, что она вырастет садисткой», — сказал он себе, но самому себе не поверил. Злостные наклонности мерещились ему повсюду, особенно на уроках Минервы МакГонагол, которую, по его доброму доназойликовскому мнению, давно следовало бы замуровать в какой‑нибудь особо крепкой стене.
На самом деле, было чудом, что ему удавалось так долго не видеть шоколадушек в «Слизерине». Это было не только любимое лакомство детей чародеев; почти все, так или иначе, принимали участие в коллекционировании карточек, к этим самым лягушкам прилагающихся. Это хобби побуждало детей худо–бедно ознакомиться со знаменитыми колдунами и ведьмами прошлых лет. Так, портрет Альбуса Дамблдора, ныне управляющего школой, на карточках был. А Лорду Волдеморту в этом, естественно, было отказано.
«А ведь я сегодня даже не заметил Дамблдора», — дошло до Рики. Впрочем, на то, чтобы беспокоиться об этом и о шоколадушках одновременно, у парня уже не было сил.
Глава 7. Всплеск бурной активности.
Проснуться вовремя оказалось сущим мучением. Всякая радость от возвращения в школу на этом этапе отсутствовала полностью. Зевая, Рики механически привел себя в порядок, не обращая внимания на придирки зеркала в ванной, вернулся было в спальню, но, застав там только Френка, поспешно вышел.
До завтрака пока оставалось время, но в гостиной уже собралась толпа. Рики с сожалением отметил, что в диапазоне видимости нет ни одного свободного кресла. «И зачем было так рано просыпаться?» — подумал он с досадой.
— О! Это ты Макарони?
За первокурсником, вперившим в него сияющий любопытством взгляд, пристроилось несколько одногодков. Среди них была и Рози Гойл, которая опять жевала — но на этот раз, к облегчению Рики, не шоколадушку. Возле детей неловко переминался с ноги на ногу Билл Кеттлборн.
— Если только моя душа после сна не вселилась по ошибке в другое тело, то я, — пробормотал Рики, кивая.
— Что ты несешь? Это же ребенок! — прошипел Билл.
Но мальчишка не обратил внимания на непонятное философствование Рики.
— Мой кузен, — он кивнул на Билла, — говорит, это ты тот парень, который привез старинный амулет из заграницы. Еще про клад в газете писали?
— А это правда, что тебе его русалка подарила? — спросила худенькая девочка возле него.
До Рики, наконец, дошло, о чем речь.
— Да, — подтвердил он, хотя охотнее солгал бы. Его угнетало то, что он оказался в центре внимания.
— Покажи! — попросил мальчик и добавил: — Кстати, меня зовут Чевент Роквуд.
По никакой реакции Билла Рики окончательно понял, что Френк ничего не рассказал своему ближайшему другу. Иначе вряд ли Кеттлборн позволил бы ребенку, происходящему из такой семьи, подойти близко к Темному лорду. Рики кивнул, показывая, что рад знакомству.
— Да, точно, покажи! — зазвенели требовательные детские голоса.
— Я не ношу его, — сказал Рики, но, поглядев на наступающих на него детишек, сдался: — Сейчас принесу.
