Риэго - [95]
Свершилось…
Вечером тело сняли и отвезли для погребения на Кампо-Санто.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Победоносные русские армии освободили Европу от тирании Наполеона. Великий этот подвиг стоил русскому народу неисчислимых жертв.
Выполнит ли теперь царь обещания, которые, по слухам, он дал в годину бедствий: освободит ли крепостных? Введет ли конституцию?
Очень скоро передовые русские люди убедились в том, что Александр I, упрочив победой над врагом свой трон, и не помышлял об уступках народу.
И тогда в среде дворянской молодежи, служившей в войске, стала зреть мысль о необходимости покончить силой оружия с крепостным рабством крестьян и с народным бесправием. В гвардии и в армии возникли тайные общества с масонским ритуалом, но с целями политическими и революционными.
С неослабным интересом следили будущие декабристы за событиями в далекой Испании. Они горячо приветствовали рождение Кадисской конституции. Пестель, светлый ум декабристского движения, почти буквально следовал за ее текстом, когда писал в своем проекте российской конституции — в «Русской Правде»: «Народ российский не есть принадлежность какого-либо лица или семейства. Напротив того, правительство есть принадлежность народа, и оно учреждено для блага народного, а не народ существует для блага правительства».
В России стало известно, что вернувшийся из наполеоновского плена Фердинанд нагло попрал конституцию, принятую народом Испании. Почему же испанские революционеры не смогли этому воспрепятствовать?
В тайных кружках русского офицерства не было конца обсуждению достоинств и слабых сторон Хартии Кадиса. Ночи напролет спорили о том, как предохранить будущую российскую конституцию от возможных на нее посягательств монарха. Многие, очень многие в среде дворянских революционеров начинали постигать, что конституционные вольности станут нерушимым достоянием государства и народа русского лишь при одном условии: необходимо убрать царя, покончить с монархическим режимом.
Один из основателей Союза спасения, М. Мамонов, уже в 1815 году подвел опыту испанского народа поучительные для русских итоги. Он писал, что щадить тиранов — это значит приготовить, сковать себе кандалы более тяжелые, чем те, от которых хотят освободиться. «Что же кортесы — разосланы, распытаны, к смерти приговариваемы. И кем же? Скотиною, которому они сохранили корону».
Но вот Риэго поднял испанскую армию на борьбу с тиранией. Все, что было в России передового, встретило эту весть с восторгом, с горячей верой в конечное торжество испанских патриотов.
В тайных офицерских кружках имя Риэго стало знаменем борьбы с ненавистным самовластием царя. Только одного исторического героя — Брута, древнеримского борца с тиранией Цезаря, они ставили вровень с героем Кабесаса.
Бард декабристов К. Рылеев зовет русскую дворянскую молодежь оставить пустые забавы, отдаться святому делу борьбы за свободу. Он грозит ленивым и равнодушным худшей карой — восставший народ отвернется от праздных:
Велик был восторг дворянских революционеров, когда России достигла весть о победе дела Риэго и его сподвижников.
Николай Тургенев записал в своем дневнике в конце марта 1820 года: «Вчера получено… известие, что король испанский объявил конституцию кортесов. Слава тебе, славная армия гиспанская! Слава гишпанскому народу! Во второй раз Гишпания показывает, что значит дух народный, что значит любовь к отечеству… Инсургенты вели себя весьма благородно. Объявили народу, что они хотят конституции, без которой Гишпания не может быть благополучна, объявили, что может быть предприятие их не удастся, они погибнут все жертвами за свою любовь к отечеству, но что память о сем предприятии, память о конституции, о свободе будет жить, останется в сердце гиспанского народа».
Рылеев и его друзья любили говорить о Кронштадте, как о будущем острове Леон.
Среди декабристов был офицер, очень близкий по духовному облику герою Кабесаса — Сергей Муравьев-Апостол, человек кристально чистой души, горевший жаждой подвига. Через два года после подавления испанской революции он попытался повторить в украинских степях рейд Риэго.
Осень 1823 года. Старшие офицеры 7-го корпуса Второй русской армии, расквартированного в окрестностях Тульчина, на Украине, давали парадный обед императору Александру I. Царь только что закончил смотр полков корпуса.
В палаточном лагере полукругом расставили столы. Император уже сел на почетное место и готов был приступить к еде, когда ему подали срочный пакет, только что доставленный фельдъегерем из Парижа. Царь вскрыл конверт. В нем было послание министра иностранных дел Франции Шатобриана.
— Господа, — обратился Александр по-французски к сотрапезникам, — поздравляю вас — Риэго схвачен!
Генералы, штаб- и обер-офицеры словно онемели. Одни широко раскрытыми глазами изумленно глядели на царя, другие потупились, стараясь скрыть охватившее их волнение.
