Риббентроп. Дипломат от фюрера - [155]

. 14 апреля начался исход германских и иностранных дипломатов из гибнущей столицы. Прощаясь с Риббентропом, Осима едва сдерживал слезы. Рейхсминистр отказался уезжать, желая до последней минуты находиться вблизи вождя и не переставая надеяться на чудо. Смерть президента США Франклина Рузвельта, последовавшая 12 апреля, была воспринята Гитлером и Геббельсом как знак свыше, как событие, меняющее ход истории: они впали в эйфорию, в то время как Риббентроп не проявил по этому поводу никакого энтузиазма^{48}. 20 апреля он поздравил фюрера с днем рождения, но ему отвели всего десять минут. 23 апреля они встретились последний раз — в фюрер-бункере в саду Рейхсканцелярии. Информация об этой беседе противоречива: некоторые утверждали, что диктатор вообще не хотел видеть министра, но именно ему поручил передать свою последнюю волю противнику. Гитлер едва ли не впервые признал, что война проиграна, распорядился вступить в переговоры с англичанами и убедить их «объединить силы нордических народов против азиатско-большевистских орд», а также изложить это в письме Черчиллю^{49}.

Риббентроп выехал из Берлина 24 апреля на автомобиле в Плён (земля Шлезвиг-Гольштейн) в Ставку гросс-адмирала Карла Дёница, назначенного главнокомандующим вермахтом на Севере. Выехав из столицы, он связался с Рейхсканцелярией и заявил, что хочет вернуться и быть рядом с фюрером, но тот приказал ему покинуть зону боевых действий и ждать дальнейших указаний. Оказавшись в штаб-квартире войск, оборонявших город с востока, рейхсминистр попросился в разведку с явной целью погибнуть на поле боя, но командующий обороной Берлина генерал Гельмут Вейдлинг запретил это^{50}. Затем следы Риббентропа временно теряются, мы встречаем его лишь поздно вечером 30 апреля, в 53-й день его рождения, на аэродроме Виттшток близ Киля. В этот день, примерно в 15:15 пополудни Адольф Гитлер покончил с собой в фюрер-бункере; днем раньше был убит Муссолини, отказавшийся покинуть Италию. Перед смертью Гитлер продиктовал Политическое завещание, в которое включил поименный состав нового правительства. Рейхсканцлером был назван Геббельс, имперским министром иностранных дел — австрийский нацист и рейхскомиссар Нидерландов Артур Зейсс-Инкварт, не успевший вступить в должность. Государственная служба Иоахима фон Риббентропа, какой бы призрачной она ни была в последние дни, завершилась. Узнав об этом — к тому же в день своего рождения, — он испытал горькое разочарование. 1 мая Геббельс добровольно отправился вслед за фюрером. Находившийся во Фленсбурге, расположенном неподалеку от датской границы, новый рейхспрезидент Карл Дёниц поставил во главе МИДа графа Лютца Шверина фон Крозигка — бессменного министра финансов с 1932 года. 2 мая в телефонном разговоре Дёниц решительно отказался от услуг Риббентропа, который в связи с этим решил не ехать во Фленсбург, а перебрался в занятый англичанами Гамбург, где скрывался под чужой фамилией.

Последней политической акцией Риббентропа стало послание Черчиллю, которое он написал по-английски. Пересылая его Сталину, адресат назвал письмо «отменно длинным и скучным». Заявляя, что только он знает подлинную последнюю волю фюрера, Риббентроп многословно уверял, что Гитлер стремился к союзу с Англией, но не сказал при этом ничего конкретного. Не меньшее место было отведено самооправданию в свете предстоявшего суда: напоминая, что он только исполнял служебный и гражданский долг, теперь уже бывший рейхсминистр призывал победителей к великодушию и «честной игре». Послание дошло до Черчилля уже после того, как его автор оказался в английском плену, и никакого эффекта не произвело^{51}.

Глава 13. Последний раунд (1945–1946)

Тьма сотрет наши лица и память о нас

Поруганью предаст и разбою.

Сергей Калугин

1

Победители начали розыск нацистских вождей, движимые не только жаждой возмездия, но и стремлением заполучить секреты Третьего рейха. Риббентроп попал в руки союзников одним из последних. Он был арестован в ночью 14 июня 1945 года в гамбургской квартире своих знакомых: на него донес сын соседей. Британский лейтенант Джеймс Адам застал его спящим в постели. Со сна Риббентроп забормотал что-то по-немецки, но быстро сообразил, что происходит, и перешел на английский: «Игра окончена. Поздравляю. Вы знаете, кто я такой. Если бы вы пришли двумя днями позже, я бы уже сдался сам»^{1}.

Его препроводили в местную штаб-квартиру оккупационных войск, обыскали, изъяв ампулу с ядом, и начали допрашивать; пленник настоял, что будет говорить по-английски. В те дни распространился слух, что американцы арестовали Риббентропа в Бремене, поэтому англичане задались вопросом, кто же попал к ним в руки. Разгадка нашлась на удивление быстро: в Гамбург прибыл корабль с высланными из Турции германскими дипломатами, в числе которых были советник Альберт Йенке и его жена Ингеборг — младшая сестра бывшего рейхсминистра. Их трогательная встреча разрешила все сомнения. Это было последнее свидание Риббентропа с ближайшими родственниками до оглашения приговора.

После окончательной идентификации личности его переправили в Бад-Мондорф — курортное местечко в Люксембурге, превращенное в тюрьму для высокопоставленных нацистов. Официально она именовалась Центром союзного верховного командования для граждан «оси», но аббревиатура ее английского названия Allied Supreme Headquarters Centre for Axis Nationals выглядела как ASHCAN, то есть… пепельница. Риббентроп получил номер 31G35002. Под надзором сурового американского полковника Бёртона Эндрюса бывшим руководителям стран «оси» предстояло стать не более чем пеплом — они были низведены до статуса простых военнопленных, но лишены многих из полагавшихся тем прав (справедливости ради отметим, что избиения и издевательства почти не практиковались).