Резиновая крепость - [7]

Но так не бывает. И сама Кими — она ведь очень не похожа на других. Она нездешняя. И не с Тасмании, что Мартин, островных не видел? Люди как люди.

Она и на японку-то не очень похожа. Мартин приписывал это тому, что может, в Тасмании японцы другие немного.

Он снова залез в профиль Кими. Есть способы проверить, существовал ли человек вообще до определенного года. Они сложные, но если посидеть ночь… Впрочем, конечно, есть и другой выход — сообщить в СОКОП, у них спецов достаточно, они все поймут на раз-два.

Мартин ткнул лицо в ладони. Он вдруг понял причину своей хандры. Да, с Кими что-то очень неладно… да ладно, что там — все понятно с ней. Но вот чего ему совершенно не хочется — это звонить в СОКОП.

Мартина даже не удивило, что Кими сразу согласилась поехать кататься. Может, что-то почуяла? А может он, отставив мечты о немедленном соблазнении и желанном статусе «настоящего парня», осмелел и стал вести себя более естественно… Ему теперь было все равно.

Они выехали на лодке далеко в Залив, почти до границ бухты, а дальше где-то проходила надежно охраняемая граница свободного мира. Ужавшегося до трех австралийских штатов, но все еще не побежденного.

Вдали патрулировал пограничный катер, но больше здесь не было никого. Они и море. Волна была не сильная, легкая рябь, но лодку покачивало. Кими сбросила туфли и положила босые ножки на скамью.

— Вот как? — спросила безразлично, когда Мартин рассказал ей о профиле, — Да, это очень досадно. Спасибо, что нашел и рассказал. Что дальше?

Мартин молчал, глядя в темно-синюю глубь, непроницаемую уже в нескольких дюймах от поверхности. Морщины маленьких волн взбегали наверх и исчезали.

— Ничего, — сказал он, — я просто знать хотел… спросить. Ты — оттуда?

— Да, — уронила Кими, подобрав под себя ноги. Голени у нее ровные и тонкие, как у журавленка. Мартину вдруг показалось, что Кими сжалась, как пружина, и в любой момент готова развернуться, взлететь…

— Но у вас же там же ужасно. Зачем? Неужели ты хочешь разрушить нашу жизнь, ты хочешь, чтобы у нас тоже стало так — казарма, диктатура, страх?

Кими едва заметно усмехнулась.

— Это неправда, Мартин. У нас нет никакого ужаса. И казармы нет. Ты что, веришь этим вашим фильмам? Никакую одинаковую одежду дети у нас не носят, им хорошо, они сами все решают, сами творят, учатся, играют. У нас нет денег, все бесплатно, и все есть, не хуже, чем в этих ваших моллах и каталогах. Никто ничего не боится. Это у вас все живут в страхе — страх, что потеряешь работу, не найдешь места в жизни, окажешься социальщиком, будешь　вкалывать за пособие, рабочие уже потеряли все и боятся только тупой физической боли — как рабы в Древнем Риме, впрочем, ты, наверное, и не слышал про древний Рим.

Мартину стало обидно.

— Ну ладно, у нас плохо. Но мы так хотим жить! А вам зачем вот это надо? Для чего? И так же весь мир уже захватили. Почему вы нас в покое не оставите, не дадите просто жить, как мы хотим?

— Вам и дают. Уже больше двадцати лет дают, — ответила Кими. Она чуть расслабилась, снова выпрямилась, не сводя с Мартина внимательных темных глаз.

— Знаешь, как на самом деле Индепенденс образовалась? Решением Всемирного Совета. Многие были против… Но когда произошло Освобождение… вы это называете Второй войной или Четвертой Мировой, хотя это несправедливо — ведь серьезных битв не было, население нисколько не уменьшилось. У нас это называют Освобождением. Когда оно случилось, слишком много оказалось недовольных, наши социологи подсчитали — порядка десятков миллионов. Не проблема, они бы адаптировались, кто-то бы перевоспитался, кто-то приспособился. Но были голоса — не из самой элиты, нет, а в основном из ваших старых политиков — вопящие об этичности, о свободном выборе. К сожалению, к ним прислушивались слишком многие. Были восстания. Вот и выделили вам три австралийских штата, примерно по количеству недовольных. К вам, конечно, потом и новые люди эмигрировали, но и от вас эмигрируют нередко, только об этом не говорится. Да и на границе их не выпускают, стреляют в них.

Кими вздохнула.

— На самом деле у вас абсолютно искусственная система. Капиталистический рынок не существует в изоляции. А производительность сейчас даже у вас огромная. Ты производишь за смену сотни торшеров или люстр, куда их сбывать? За месяц все потребности Индепенденс были бы покрыты. Мы организовали торговлю с вами, организовали специально банк для этого, платим вашими долларами, забираем продукцию, взамен продаем вам на эти же доллары все, что вам нужно. Нам не нужно засылать агентуру, чтобы разрушить Индепенденс. Достаточно на несколько месяцев прекратить торговлю. Все! Ваша　экономика рухнет, толпы голодных разнесут правительство и бросятся на Север, через границу — за едой. Только это было бы слишком жестоко, мы так не можем поступать, это в древности капиталистический мир душил торговыми блокадами тех, кто их не устраивал. Можно было бы захватить военным путем, это гораздо гуманнее. Почти без жертв. Или совсем без. Синхронный точечный удар по штабам и правительству, десант, превосходящий всю вашу армию и по численности в несколько раз, и по уровню военных технологий. Даже без летального оружия, только парализаторы и психотропные газы. Это было бы очень легко, Мартин, неужели ты не понимаешь? Мы здесь вовсе не для того, чтобы разрушить Индепенденс. Просто нужен какой-то контроль, вот и все, а вы его не допускаете — поэтому мы вынуждены заниматься разведкой. Вы договора все время нарушаете, вон Рио Кинто опять использовала психотропы для мотивации работников, хотя договором это запрещено.