Рейган - [148]
Документ, представленный президентом, был кратким, и генсек тут же с ним ознакомился. В нем содержалось предложение сократить на 50 процентов наступательные стратегические вооружения (это было повторением предложения Горбачева, внесенного ранее), договориться о промежуточном соглашении по поводу сокращения ракет средней дальности в Европе, предполагая в дальнейшем их полную ликвидацию. При этом документ Рейгана не упоминал, что же будет с британскими и французскими ракетами средней дальности. И вообще обходил вопрос о СОИ.
Горбачев отметил оба эти факта, подчеркнув необходимость решения вопроса и о ракетах западноевропейских стран. Но главная дискуссия развернулась, как и следовало предполагать, вокруг того, что Рейган считал надежной гарантией предотвращения ядерной войны, а Горбачев, наоборот, программой «звездных войн». Повторное заявление Рейгана, что США готовы делиться с СССР всеми открытиями и технологиями, связанными с СОИ, Горбачев пропустил мимо ушей, точнее говоря, сделал вид, что пропустил. Не добившись и тени согласия, оба руководителя решили вопрос пока не заострять и тут же договорились о проведении двух следующих встреч — в Вашингтоне и в Москве.
20 ноября в присутствии членов делегаций продолжались дискуссии — главным образом по космическим вооружениям. Оба руководителя с жаром отстаивали верность своих позиций (Рейган затронул также, правда, кратко и в неагрессивной форме, вопрос о нарушении прав человека в СССР). В конце заседания Горбачев и Рейган произнесли очень сходные по смыслу заключительные слова, отметив сохранявшиеся разногласия, но подчеркнув искренность каждой стороны и готовность продолжать переговоры.
В течение почти всей следующей ночи министры и эксперты работали над текстом итогового документа. Несмотря на острые споры, итоговое заявление в конце концов оказалось приемлемым для обеих сторон. В нем признавалось, что в ядерной войне не может быть победителей, содержались заверения о готовности отказаться от стремления к военному превосходству. Западная общественность высоко оценила положение документа о намерении «решать гуманитарные вопросы в духе сотрудничества». Во второй раз советский руководитель поставил свою подпись под документом, в котором речь шла о правах человека (первый раз такое положение содержалось в Заключительном акте совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 года, который подписал Л. И. Брежнев, отнюдь не собираясь в полной мере выполнять этот пункт).
Иной тон во взаимоотношениях между США и СССР был отмечен Рейганом, который после подписания совместного коммюнике обеими руками пожал руку Горбачева и заявил: «Могу поспорить, что сторонники жесткой линии в обеих наших странах истекают кровью, когда мы жмем руки друг другу»[668].
В отличие от супруга, которому Горбачев понравился, Нэнси позже отзывалась о Раисе Горбачевой недоброжелательно: она показалась первой леди «сухой и педантичной»; во время личной встречи Раиса, по словам Нэнси, не давала ей вставить ни одного слова, была «дидактичной», как все преподаватели марксистской философии[669].
После женевской встречи продолжалась переписка, которая постепенно становилась менее официальной и все более располагала к взаимным договоренностям.
Инициативу проявил Рейган. 28 ноября он написал Горбачеву довольно длинное письмо от руки. Это была уже привычка президента подчеркивать особую доверительность своих текстов тем, что они не печатались на машинке (не важно, что в переведенном виде они вручались адресату напечатанными). Рейган соглашался, что беседы в Женеве были откровенными, что, несмотря на разногласия (опять подчеркивались вопрос о СОИ и некоторые региональные конфликты), по важнейшему вопросу — о необходимости мирных отношений между обеими странами — существует полное единомыслие. Горбачев официально приглашался нанести визит в США во второй половине 1986 года.
24 декабря 1985 года Горбачев писал Рейгану: «Я хотел бы, чтобы вы рассматривали это письмо как продолжение наших бесед у камина». «Я придаю особое значение тому факту, — говорилось далее в письме, — что мы оказались способными превзойти серьезный психологический барьер, который в течение долгого времени препятствовал диалогу, достойному лидеров СССР и США».
В переписке с обеих сторон выдвигались предложения, которые были изначально утопичными. Но тот факт, что эта утопия не только разделялась, но подчас и усиливалась встречной стороной, свидетельствовал, в свою очередь, о сближении позиций. В январе Горбачев предложил Рейгану, чтобы оба государства полностью ликвидировали свое ядерное вооружение до 2000 года. На это президент ответил: «Зачем ждать до 2000 года?»
В нескольких письмах Рейган ставил практические вопросы относительно прав человека в СССР, в частности о воссоединении семей. Горбачев обещал с этим разобраться, что действительно было сделано. Преодолевая бюрократическую волокиту, новый советский генсек постепенно раздвигал «железный занавес», в частности в тех делах, которые касались рядовых граждан. А это, с точки зрения американского президента, да и подавляющей части общественности США, было не менее важным, чем ядерная проблема
