Революция 1917 года глазами современников. Том 1 (Январь-май) - [12]
Твердо намечен первый этап — Учредительное собрание. Временное правительство поставлено не мешать, а содействовать этой великой цели. Оно восстановит порядок, оно создаст и охранит наилучшие условия для быстрой кристаллизации народной воли, и, конечно, первый долг российских граждан всех без изъятия — помочь своему правительству в немедленном успокоении страны, помочь в создании свободного порядка. И северная столица идет как бы по великолепному государственному инстинкту.
Город заметно затихает, входя в норму бытовой и трудовой жизни. Сегодня, в понедельник, открыты почти все магазины. Уличное движение почти уже обычное. Потоки публики льются не по улице, как вчера и позавчера, а по тротуару. Лишь большое обилие солдатских шинелей среди пешеходов говорит о не совсем обычном характере толпы.
Мало сегодня шествий и демонстраций. Меньше уличных митингов, а главное — тон их спокойнее и деловитее. Митинги и собрания постепенно переносятся в закрытые помещения. Собираются профессиональные группы всевозможного труда: прислуга, домовладельцы, квартиранты, пекари, различные мастеровые, служащие. Стены на улицах уже густо пестрят печатными и письменными приглашениями на собрания и митинги. Обсуждаются профессиональные, экономические и общеполитические вопросы. Население горячо берется за науку свободного строительства жизни.
Совет рабочих депутатов сделал трезвое постановление о возвращении к работе. Завтра, вероятно, задымят фабрики, побегут трамваи и застучат молотки в мастерских. Долгая праздность опасна и в обычное время, а теперь, когда двойная буря сотрясает страну, — извне и внутри, — в особенности губительна. Сверх того, Петроград подает сейчас образец новой государственной жизни всей России.
Довольно долго пробыл я в министерстве внутренних дел. Какое увлекательно удивительное зрелище! Пульс новой власти только начинает биться, и сюда же ползут живые обломки старой власти. Растерянный, ошеломленный вид у седых и не седых бюрократов, которые сидят и бродят среди колонн верхней площадки и в той большой приемной комнате, куда они две недели назад ходили с уверенностью хозяев страны.
Управляющий министерством, Д.М. Щепкин, в обычном пиджаке, быстро проходит то в приемную, то к лестнице, то снова в свой министерский кабинет. Разговор и дело решает быстро, стремительно. С улыбкой жмет руки своим товарищам по общественной работе. Серьезно выслушивает явившихся бюрократов. Некоторые входят в его кабинет и вскоре выходят без особого веселого вида.
— Ну, что? — спрашивает один из ожидающих.
— Да что… говорит, оставаться на местах и работать, — отвечает пожилой человек, и оба смотрят друг на друга растерянно.
Конечно, многие из них — неплохие работники. Не ответственные за всю умершую систему. Они, вероятно, охотно послужат всем своим опытом и усердием и новому строю государства. К тому же нельзя сразу и сломать весь государственный механизм. Но, конечно, они прекрасно понимают, что строгий отбор многих из них отбросит в заслуженную отставку.
В кабинете председателя совета министров работает кн. Г.Е. Львов, глава Временного правительства. Ряд лиц стремится войти к нему с экстренными докладами.
Взволнованный проходит в кабинет Д.Д. Протопопов (просят не смешивать с злосчастным министром) и барон С.А. Корф. Они только что из Финляндии. А через две-три минуты Д.Д. Протопопов уже говорит на площадке, указывая на барона Корфа:
— Вот поздравьте: товарищ генерал-губернатора Корф.
Жму руку барону Корфу, но он резонно говорит:
— Ну, есть с чем поздравлять. Я, конечно, временно. Я не оставлю профессуры, но сейчас надо всем работать, а у нас, в Финляндии, конечно, мутят правые провокаторы и бывшие чиновники.
Сообщают, что в генерал-губернаторы Финляндии намечен М.А. Стахович.
Посидел я несколько минут в кабинете кн. Г.Е. Львова. Картина почти жуткая, незабываемая. Как ко всеобщему центру, летит сюда электричество всей сотрясенной страны, и сам премьер-министр до крайней степени напряжен этим электричеством. Он быстро читает какие-то телеграммы и бумаги, подчеркивая карандашом. В то же время каждую минуту берет телефонную трубку, отвечая на вопросы, и тут же быстро отвечает Щепкину, который вбегает с вопросами и сомнениями.
Способность князя к удивительному схватыванию сущности всевозможных вопросов и немедленному их решению, видимо, возросла до стремительной степени, и сейчас эта великолепная быстрота государственного кормчего спасительна и драгоценна. Но страшно за человеческие силы. Выдержат ли они такое расходование, выявление энергии? Конечно, нельзя было мешать какой-либо беседой в этой напряженной работе. Были лишь отрывочные фразы, которые сохранятся в памяти надолго.
— Как помогать вам? — спросил я между прочим.
— Вы сами лучше знаете, — среди потока работы отвечал князь. — Теперь мы все заодно.
Мне подумалось:
— Верно. Многое на местах мы лучше будем знать, чем высшая власть. Лишь бы работать дружно для единой цели.
Ушел я из министерства с гордостью за первый общественный кабинет, но не без страха за человеческие силы министров. Работа свалилась на них, как обвал. Они заседают по ночам до 3-4-х часов утра, а с 8-ми часов уже бросаются снова в водоворот чрезвычайно напряженных дел. Говорят, что А.Ф. Керенский, явившись в министерство юстиции, устало сел и сказал стоявшим в почтительности чиновникам:
История Невского края начинает свой отсчет не с 16 мая 1703 года — времени основания Санкт-Петербурга, — а с глубокой древности, с момента возникновения здесь центров торговли и пути «из варяг в греки». Автор прослеживает влияние исторических событий на судьбу Невского края, перекрестка Европы и Азии, указывает на отражение их в судьбе Петербурга. В основе книги — разработанная автором образовательная программа для средней школы, ее дополняют иллюстрации, карты, методические материалы. Книга адресована педагогам, студентам, школьникам, а также всем интересующимся историей.
В начале 1930-х гг. примерно шесть с половиной тысяч финнов переехали из США и Канады в Советскую Карелию. Республика, где в это время шло активное экономическое и национальное строительство, испытывала острую нехватку рабочей силы, и квалифицированные рабочие и специалисты из Северной Америки оказались чрезвычайно востребованы в различных отраслях промышленности, строительстве, сельском хозяйстве и культуре. Желая помочь делу строительства социализма, иммигранты везли с собой не только знания и навыки, но еще и машины, инструменты, валюту; их вклад в модернизацию экономики и культуры Советской Карелии трудно переоценить.
В книге исследуются отдельные вопросы истории Средневекового государства и права Волжской Болгарии. Государство Волжская Болгария было основано болгарскими племенами в начале VIII в. в Среднем Поволжье и бассейне Камы, включало территории современных Чувашской республики, Татарстана, Башкирии, Удмуртии, Республики Мари Эл, Ульяновской, Нижегородской, Самарской и Саратовской, Пензенской областей, просуществовало более пяти столетий и пало в 1236 году в результате разгрома его полчищами татаро-монголов Батыя. Издание может быть полезно студентам, аспирантам, преподавателям юридических и исторических факультетов, а также всем, интересующимся Средневековой истории России и государства Волжская Болгария. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Первое правовое исследование в отечественной науке, посвященное юридическим аспектам организации и деятельности Парижского Парламента на протяжении всего времени его существования.
Степан Иванович Шешуков известен среди литературоведов и широкого круга читателей книгой «Александр Фадеев», а также выступлениями в центральной периодической печати по вопросам теории и практики литературного процесса. В настоящем исследовании ученый анализирует состояние литературного процесса 20-х – начала 30-х годов. В книге раскрывается литературная борьба, теоретические споры и поиски отдельных литературных групп и течений того времени. В центре внимания автора находится история РАПП.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
На рубеже 1962/1963 гг. СССР на неопределенный срок отложил проекты заключения германского мирного договора и превращения Западного Берлина в «вольный город». Летом 1964 г. советская дипломатия окончательно перешла от идеи «вольного города» к концепции «самостоятельной политической единицы» Западный Берлин. Теперь острие советской политики было направлено не против позиций США, Англии и Франции в Западном Берлине, а против федерального присутствия в этом городе. После прихода к власти в СССР руководства Л. И. Брежнева советская политика в вопросе о Западном Берлине некоторое время оставалась такой же, как и во время «позднего Хрущева».