Революция 1917 года глазами современников. Том 1 (Январь-май) - [13]

— Простите, но я две ночи не ложился.

Кроме того, А.Ф. Керенский не излечил своей старой болезни, и я опечалился, когда увидел его страдальческое лицо в заседании трудовой группы. А А.Ф. Керенский сейчас — соединительное звено кабинета с левыми вообще и в частности с советом рабочих депутатов. Роль его необычайно важна в историческом переходе России на новые государственные рельсы, и, видя, как он, не жалея, сжигает себя на громадной работе, не можешь подавить в себе тревогу за последствия жертвенной работы наших первых министров.

Другая немалая тревога. Поехал я на заседание «2-го правительства», как называют здесь, пугаясь призрака гибельного двоевластия, совет рабочих и солдатских депутатов.

Опасения, к счастью, преувеличены. В этом убедился я в сегодняшнем собрании.

Шло собрание солдатских депутатов. Громадный Полукруглый зал русского парламента был залит серыми солдатскими фигурами. Не только сидели на всех местах и во всех ложах, но и, кроме того, густо толпились во всех проходах перед трибуной.

Было, вероятно, около 1.000 человек. Довольно стройно вел заседание рабочего вида интеллигент в очках. Обсуждались права солдат. Ораторы-солдаты с горячностью говорили с кафедры о различных тяготах военного быта. Громом аплодисментов встречались предложения свободного отпуска со двора, ношения штатского платья вне службы. Были не забыты и такие мелкие пожелания, как право на волосы. Но вот входит на трибуну оратор, который волнует в собрании разнородные чувства.

— Я уполномочен от своего батальона, — говорит он решительным тоном, — а не от всей русской армии. Мы не можем постановить решения за всю армию и сами проводить их дело. Мы — не правительство. Мы дали свое согласие на временное правительство и должны выполнять его приказания. Мы только можем сообщить ему наши пожелания.

— Правильно, — гудят голоса.

— Нет, неправильно, — отвечают другие голоса. — Не мы, а они должны нас слушаться.

Председатель Богданов делает серьезное разъяснение.

— Товарищи, — заставляет он смолкнуть море голосов. — Мы в совете рабочих и солдатских депутатов, мы ни одной минуты не считаем себя за второе правительство. У нас есть Временное правительство, на которое мы согласились, а Совет рабочих и солдатских депутатов создан для разработки экономических вопросов и для того, чтобы Временное правительство при нашем контроле выполнило все обещания. Мы — скала, на которую должно опереться правительство. Сейчас мы вырабатываем основные положения прав солдат. Мы не вводим их в армию. Мы передаем их военному министру Гучкову как наши требования, и временное правительство, несомненно, послушает нашего голоса.

— Верно! Правильно! — гремит собрание одобрительными голосами и аплодисментами.

Историческая ответственность пала и на руководителей рабочих, и, кажется, государственное чувство выдержанности начинает подсказывать им мудрый совет осторожности. Гибельный призрак двоевластия страшен для всех, и пусть отгонит его от себя Россия.

Петроград, 6-го марта.

Русское слово. 1917, 8 марта. № 53.

Троцкий Л.Д. ВОЙНА ИЛИ МИР?

Внутренние силы русской революции

Главный вопрос, который сейчас интересует правительства и народы всего мира, — какое влияние окажет русская революция на ход войны? Приблизит ли она мир? Или же, наоборот, весь пробужденный революционный энтузиазм народа будет направлен на дальнейшее ведение войны?

Это большой вопрос. От его решения в ту или другую сторону зависит не только судьба войны, но и судьба самой революции.

В 1905 году Милюков, нынешний воинственный министр иностранных дел, называл Русско-японскую войну авантюрой и требовал скорейшего ее прекращения. В том же духе писала вся либеральная и радикальная печать. Сильнейшие организации промышленников высказывались тогда — несмотря на беспримерные поражения — за немедленное заключение мира. Чем это объяснялось? Надеждами на внутреннюю реформу. Установление конституционного строя, парламентский контроль над бюджетом и вообще государственным хозяйством, распространение просвещения и особенно наделение крестьян землею должны были повысить хозяйственный уровень страны, увеличить благосостояние населения и, следовательно, создать громадный внутренний рынок для промышленности. Правда, русская буржуазия еще и тогда, 12 лет тому назад, готова была захватить чужие земли. Но она считала, что раскрепощение крестьянства создаст для нее несравненно более могущественный рынок, чем Маньчжурия или Корея.

Оказалось, однако, что демократизация страны и раскрепощение крестьянства — не такая простая задача. Ни царь, ни его чиновничество, ни дворянство не соглашались поступиться добровольно ни единой частицей своих прав. Получить из их рук государственную машину и земли нельзя путем либеральных увещаний — нужен был могущественный революционный натиск масс. Но этого буржуазия не хотела. Аграрные восстания крестьян, все обострявшаяся борьба пролетариата и рост возмущения в армии отбросили либеральную буржуазию в лагерь царской бюрократии и реакционного дворянства. Их союз был скреплен государственным переворотом 3 июня 1907 года. Из этого переворота вышли 3-я и нынешняя Государственные Думы.