Ревейдж - [56]

ладонями в твердую плитку, я оттолкнулся от пола, мои ноги пошатнулись, затем я встал.

Зоя осталась рядом со мной. Ее лицо было опущено, как будто она была

сосредоточена. Глубоко вздохнув, она обняла меня за талию и повела к кровати. С

каждым шагом мое сердце наполнялось сладостным ощущением рук Зои, обнимающих

меня за талию.

— Ложись, — велела Зоя, когда мы подошли к краю кровати.

Сделав так, как она сказала, я лег на матрас и перевернулся на спину. Зоя оставалась

в стороне, покачиваясь на ногах. Я похлопал по матрасу рядом с собой. Она посмотрела

на меня сквозь свои длинные ресницы. Сделав, как я попросил, она забралась на кровать.

Легла на бок и свернулась калачиком. Ее рука была прижата к лицу. Она выглядела такой

красивой. Такой красивой, что я протянул руку и провел тыльной стороной ладони по ее

щеке.

— Красивая, — пробормотал я, гладя на ее потрясенное выражение лица.

Мое пересохшее горло горело от боли, но прижав к нему свою руку, я все же

попытался закончить свою мысль:

— Я ненавидел… всех… грузинских сук… всю мою жизнь.

Сглотнул, чтобы промочить горло, затем прохрипел:

— Но я… не могу ненавидеть… тебя.

Зоя опустила глаза и, не глядя на меня, соскользнула с кровати. Мое сердце упало, когда она исчезла в маленькой ванной, но, спустя мгновение, она появилась уже с

бутылкой воды. Она нервно придвинулась ко мне. Опустившись на колени, она поднесла

бутылку с водой к моим губам и влила немного холодной жидкости мне в горло. Она

повторила это действие, пока бутылка не была осушена; затем, как и прежде, она легла на

кровать рядом со мной.

Я прочистил горло, жжение уже не было таким болезненным.

Моя рука покоилась на матрасе между нами. Пальцы Зои напряглись, и ее маленькая

рука накрыла мою. Мои глаза метнулись к ее глазам. Вскоре ее тепло просочилось в мое

тело, и она облизала губы.

— Валентин, — сказала она с сильным грузинским акцентом, который я раньше

презирал, но теперь научился обожать. — Ты не плохой человек.

Я опустил глаза. Образы того, что я собирался сделать с ней, пронеслись в моей

голове. Словно почувствовав, что происходит, Зоя сжала мою руку.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — тихо сказала она. Я сосредоточился на ожогах от

веревки на ее теле. — Посмотри на меня! — скомандовала Зоя.

Мои ноздри раздулись, когда я услышал команду, сорвавшуюся с ее губ. Лицо Зои

смягчилось, и она добавила:

— Пожалуйста.

Заставив свое тело не реагировать на строгий женский голос, я лег поудобнее и

встретился глазами с Зоей, как она и просила, а не приказывала.

Ее пальцы начали поглаживать мои.

— Когда ты впервые прикоснулся ко мне, то напугал меня.

Я оставался неподвижным, просто слушая. Лицо Зои побледнело, но она

продолжила:

— Те пытки, которым ты меня подвергал, когда притащил меня в эту камеру, — она

покачала головой. — Я никогда и представить себе такого не могла, даже в самых

страшных кошмарах. Электрический шокер, жара и холод, а потом то, как ты использовал

мое тело и его центры наслаждения против меня же. Это было варварство, жестокость в

самом худшем проявлении.

Моя челюсть сжалась от боли, прозвучавшей в ее голосе, но я не отреагировал. Я

совершил эти действия. Я делал лишь то, что мне приказывала Госпожа.

Зоя улыбнулась, но это не была счастливая улыбка.

— Сначала я подумала, что ты бессердечный монстр. Но потом я поняла, что

ошейник на твоей шее делает это с твоим телом. Я поняла, когда он подчинил тебя. Твои

голубые глаза стали черными, полностью расширенными. Это не длилось долго, но, когда

твои глаза вновь становились голубыми, ты все еще причинял мне боль. Но что-то стало

проскальзывать. Иногда я замечала мимолетные моменты сострадания, пробивающиеся

сквозь тебя. — Зоя склонила голову набок. — И даже несмотря на то, что ты держал меня

в плену, даже несмотря на то, что ты причинял мне боль, довел меня до мучительного

уровня наслаждения, я поняла, что ты делал все это только потому, что должен был, а не

потому, что хотел.

Я сжал губы, и это чувство снова взорвалось во мне. Я уставился на эту женщину и

спросил себя, как она могла говорить со мной таким мягким тоном. Как она могла

заботиться обо мне после всего, что я с ней сделал?

— Как я уже говорила, Валентин, мы не такие уж разные. И хочешь — верь, хочешь

— нет, — она наклонила голову вперед, — но ты и твоя камера пыток — не самое

ужасное, что случилось в моей жизни. Видишь ли, я думаю, что в этом отношении мы

похожи.

Она сжала мою руку и добавила:

— Только люди, которые нашли меня и приютили, были хорошими и честными

людьми. Они защищали меня и оберегали. — Зоя подняла наши соединенные руки и

поднесла их к своим губам. Когда ее губы коснулись тыльной стороны моей ладони, тепло

разлилось по всему моему телу. — Тогда, как полагаю, люди, которые нашли тебя, не

причинили тебе ничего, кроме боли и горя. Я верю, что, если бы тебя не заставляли жить

такой жизнью, ты был бы совсем другим человеком. Ты согласен? — спросила она, и ее