Ревейдж - [54]

задней стены, ямой в центре и дверью, которая, очевидно, вела куда-то еще.

Дверь в дальнем конце комнаты открылась. Женщина и мужчина, с которым она

стояла, прошли мимо. Охранник последовал за ним, втолкнув в комнату двух мальчиков.

Я уставился на них. Они были близнецами. Кожа у них была темнее, а длинные черные

волосы ниспадали на спину. Они были идентичны, но у одного были зеленые глаза, а у

другого — карие. Тот, что с зелеными глазами, смотрел прямо перед собой, как будто

ничего не видел, но тот, что с карими глазами, смотрел прямо на меня.

Близнецов толкнули через всю комнату, и когда они проходили мимо меня, я

прочитал цифры на их груди: «362» и «221». Они были заперты в разных клетках, но

находились рядом друг с другом.

Тот, что с карими глазами, 362-й, сидел у решетки и пытался заговорить с

зеленоглазым, 221-ым. Но 221-й смотрел прямо перед собой, как будто даже не слышал, что говорит его брат.

Я сглотнул, и на этот раз по моим венам пробежал настоящий страх. Охранник

втолкнул меня в клетку рядом с 362-ым. Женщина и мужчина вышли из комнаты, оставив

нас троих наедине.

Часы проходили в молчании, пока 362-й не подошел ближе и не заговорил со мной

на грузинском. Я не понимал, что он мне говорил. Затем его глаза прошлись по моему

телу, и он сказал на прекрасном русском языке:

— Ты новенький?

Я кивнул.

362-й вздохнул и спросил:

— Ты помнишь свое имя?

Я нахмурился и спросил:

— Мое имя? Конечно, помню.

Голова 362-го ударилась о заднюю стену, и он закрыл глаза.

— Хорошо, напоминай себе об этом каждый божий день. Выжги это в своем

гребаном мозгу. Никогда не позволяй себе забыть его.

Я был еще больше сбит с толку. Я уже открыл было рот, чтобы заговорить, когда он

проговорил:

— Я 362-й. У меня нет имени, по крайней мере, я его сейчас не знаю. Я ничего об

этом не помню. — Его глаза открылись, и он повернул голову к брату, который все еще

смотрел вперед. — И он тоже.

— Почему же? — спросил я, видя боль в глазах 362-го, когда он посмотрел на своего

близнеца. — Как ты мог забыть?

362-й снова повернулся ко мне, и на его лбу появились морщины замешательства.

— Наркотики. Если ты будешь в этой комнате, тебя накачают наркотиками. Вот

почему нас держат порознь. — Он вздохнул, сжав кулаки. — И они заставят тебя забыть.

Наркотики заставят тебя забыть свое имя. Твою семью. Откуда ты родом. Всё. Если тебе

повезет, ты сможешь какое-то время сопротивляться наркотикам, а если нет... — он

замолчал и снова посмотрел на брата.

Я понял. Если нет, то станешь как 221-й.

Комната внезапно погрузилась в темноту. Я лег на пол и закрыл глаза. Последнее

воспоминание о моей сестре заполнило мой разум. Мой желудок сжался при мысли о ее

словах, сказанных мне в клетке. Старший Брат обещает?

Наша клятва. Когда наша мать-наркоманка умерла, и нас отправили в этот адский

приют, Инесса заставила меня пообещать, что с ней никогда не случится ничего плохого.

И я это сделал.

Но теперь задавался вопросом: если это происходит со мной, то что, черт возьми, происходит с ней?

Слезы закапали на пол, и когда я свернулся калачиком на полу, то услышал голос

362-го:

— Так, – я напрягся. — Что бы или кто бы тебя ни расстроил, сосредоточься на них

или на этом. Держись за воспоминание об этом человеке в своей голове. Может быть, наркотики не подействуют, если тебе есть ради чего жить.

Вытирая глаза, я ответил:

— С тобой это не сработало. С ним это не сработало.

— Верно, — признался 362-й грубым голосом. — Но мы были первыми. Мы не

знали, какой эффект оказывают эти наркотики.

Я кивнул в темноте, когда он продолжил:

— Он может и не помнит меня, но он мой брат, моя кровь, и я буду хранить это в

своей голове столько, сколько смогу. Затем, однажды, когда выберусь из этого места и

избавлюсь от этих гребаных наркотиков, я найду его. Я разыщу его и убью всех людей, причастных к этой Кровавой Яме. Я убью любого, кто попытается вырвать моего лучшего

друга из моего сердца.

Больше ничего не было сказано.

Когда я проснулся, то был уже в комнате с женщиной. Человек из ямы был рядом с

ней. В руке у него был шприц. Я попытался пошевелиться, но мои руки и ноги были

привязаны к кровати.

Я пытался выбраться из оков, пока мужчина приближался. Затем женщина встала

рядом со мной, держа что-то в руке.

— Остановись! — приказала она мне и протянула маленький экран.

Сердцебиение, которое, казалось, отсутствовало в моей груди с тех пор, как я

прибыл, появилось снова.

— Инесса, — прошептал я.

Мое вновь бьющееся сердце разорвалось в клочья. Моя младшая сестра забилась в

угол камеры. Ее голубые глаза были огромными, когда она смотрела на других девушек в

комнате. Но моя грудь согрелась от гордости, когда я увидел, что она не плачет.

Женщина отодвинула от меня экран.

— Нет! — выкрикнул я. Она покачала головой, ее уродливое лицо пылало от

счастья. — Дай мне еще раз увидеть ее! — рявкнул я.

Ее глаза сузились, и она провела пальцем по моему лбу.