Ревейдж - [11]

нанести удар.

Как только женщина сделала глубокий вдох и вышла на дорогу, чтобы перейти

улицу, яд, наконец, достиг своего пика. Мои глаза расширились, когда я почувствовал, что

моя свободная воля исчезла — мое тело реагировало хуже, чем обычно, подчиняясь

наркотику, как и планировала Госпожа.

И я атаковал.

Я атаковал женщину, идущую передо мной.

Обхватив ее за шею, я зажал ей рот ладонью. Она боролась, пытаясь освободиться, ее голос пытался вырваться из-под моей руки и закричать. Оттащив ее в тень, я крепче

обнял ее за шею. Она боролась со мной всю дорогу, ее ноги пинались, а ногти царапали

мою руку над ее ртом.

Мои мышцы горели от страха, охватившего ее тело, мое сердце билось быстро, наслаждаясь жизнью, покидающей ее тело. Когда тело женщины начало сдаваться, я

ослабил хватку. Она упала в мои объятия без сознания. Фотография выпала из ее руки на

землю. Я посмотрел на фотографию, лицо моей жертвы уставилось на меня.

И я улыбнулся.

Я улыбнулся, держа эту женщину в своих объятиях.

Потому что она заплатит.

Она заплатит болью и кровью... затем я приду за ним.

Глава 3

Лука

— Есть мысли, где вы поженитесь, Тал? — спросила Киса мою сестру, когда мы все

сидели в доме моих родителей.

Талия придвинулась ближе к Заалу и положила голову на его огромный бицепс.

— Может быть здесь, в доме. Устроим небольшое торжество. — Лицо Талии

поникло, и она пожала плечами. — У меня есть только вы, ребята, и… — она прочистила

горло, когда Заал напрягся, его лицо стало резким и неподвижным, — и, вы знаете, Заал

единственный из его семьи.

Положение тела Заала было твердым, его длинные темные волосы спадали на лицо.

Талия откинула назад его волосы и положила ладонь ему на щеки. Заал повернулся к ней, и она поцеловала его. Все напряжение сразу покинуло его тело.

Он боролся. Боролся так же, как и я.

Мой желудок сжался, потому что, по крайней мере, у меня была семья. У него же, кроме нас, никого нет. Мы не его кровь. Это не то же самое.

Рука скользнула по моей груди. И когда я опустил взгляд, Киса улыбнулась мне.

Наклонившись вперед, я поцеловал жену в макушку и провел рукой по ее животу, где рос

наш малыш. Киса положила голову мне на плечо. Никогда в жизни я не чувствовал себя

таким наполненным смыслом.

— Все еще не выяснили, племянница у меня или племянник? — Я посмотрел на

Талию, которая улыбалась мне.

— Нет, мы хотим, чтобы это было сюрпризом, — ответила Киса до того, как в

комнату вошел мой отец и Кирилл. Кирилл был одет в дизайнерский черный костюм

тройку, как и всегда. Его проницательные глаза встретились с моими, и он качнул своей

головой, приказывая следовать за ним в кабинет моего отца.

Кирилл повернулся к Заалу.

— Обучение.

Еще раз поцеловав Кису, я встал и последовал за отцом и Паханом в кабинет. И Заал

— мой князь, номер два, следовал за мной по пятам. Когда мы вошли в комнату, Пахан

опустился за стол, а мы сели в кресла напротив.

Заал сел справа от меня, отец — слева. За последние несколько месяцев Заал

постепенно приспособился к новой роли присяжного члена нашей Братвы. Я брал его с

собой повсюду, показывая нашим людям, что новый король присоединился к Волковым.

Размеры и сила Заала говорили о том, что с каждым днем мы становились все сильнее. И я

чувствовал себя сильнее рядом с ним.

Мой отец, хоть поначалу и относился к Заалу с подозрением, постепенно пришел к

тому, чтобы позволить Коставе вступить в наши ряды. И я не мог этому не радоваться. У

Братвы Волкова всегда было три царя; с принятием Заала, мысль о том, чтобы сменить

Пахана, больше не пугала меня — у меня будет надежный брат, который поможет мне

править, когда придет мое время занять место Пахана.

Кирилл достал из-под стола бутылку водки и налил четыре стопки. Мы выпили, и

Кирилл снова наполнил рюмки.

Отодвинув стопки в нашу сторону, он откинулся на спинку кресла и сказал:

— Вчера прилетел незарегистрированный маленький частный самолет. Когда

самолет прибыл, наш человек с аэродрома занял место в центре дозаправки.

— И никто не согласовал это с тобой? — спросил отец, нахмурив брови.

Кирилл махнул рукой, опрокинул рюмку и покачал головой.

— Разрешения не спрашивали, но, с другой стороны, люди больше не уважают то, как делаются дела на моей территории. Никакого уважения к старым обычаям.

Он сложил руки на животе и добавил:

— Но это не значит, что они не заплатят за отсутствие уважения и чести.

Нахмурившись, я спросил:

— Кто это был?

Кирилл придвинулся вперед, встретился со мной взглядом и ответил:

— Вот в этом-то и загвоздка, Лука. Кажется, что никто не знает и не помнит.

— Тогда мы заставим вспомнить тех, кто позволил самолету войти в наше

воздушное пространство. Сделаем все, что потребуется. — Мои руки сжались в кулаки на

подлокотниках кресла. При мысли о том, что придется применить насилие к нашим

врагам, моя кровь закипала от возбуждения.

Кирилл холодно улыбнулся моей реакции и снова наполнил рюмку. Я опрокинул её, чтобы успокоиться и не думать о пролитии крови.