Ретт Батлер. Вычеркнутые годы - [30]

Ретт стиснул зубы:

– Поехали дальше. Нет смысла стоять здесь.

– Да, у нас еще четыре адреса, но уже смеркается. А Жорж предупредил, что в темноте по таким местам лучше не шататься.

– Успеем побывать еще на одной улице?

– Наверное. Поехали.

Возле их экипажа ошивался полицейский.

– Господа, что вы тут делаете? – строго спросил он.

– Мы разыскиваем пропавшую девочку, – объяснил Муаре.

– А… Мсье, это вы отец пропавшей?

– Нет, отец девочки господин Батлер.

– Мои соболезнования, мсье, – кивнул ажан Батлеру. – И вы все дома обошли?

– Да. Только везде одно и то же: не видели, не слышали…

– Я тоже пройдусь, на всякий случай. Может, эти мошенники проявят уважение к моей форме, и мне удастся что-то узнать.

– А мы поедем вот по этому адресу, – счел нужным предупредить полицейского Муаре.

– Только будьте осторожны, господа. По вечерам в таких местах небезопасно! – крикнул им вдогонку ажан.

На второй улице все повторилось, с той лишь разницей, что в некоторых домах вместо старух в дверях появлялись мужчины. Они недружелюбно оглядывали пришельцев и кидали презрительно:

– Уходите. Здесь уже была полиция…

Приятели покинули цыганские трущобы в полной темноте.

Вид освещенных электричеством нарядных бульваров являл собой яркий контраст с мрачной неприютностью кварталов бедноты. Пьер покинул экипаж недалеко от Монмартра, пообещав другу с утра опять подключиться к поискам.

С тяжелым сердцем Ретт вошел в свой номер. Скарлетт сидела у стола в гостиной, на ее окаменевшем лице не было ни слезинки. Бетси пристроилась на стуле у двери, то и дело утирая мокрые щеки.

Скарлетт не кинулась навстречу Ретту, только взглянула с надеждой.

– Пока ничего, – проговорил он, усаживаясь рядом и прикрывая своей ладонью ее руку. – Телеграмм от детектива не было?

– Была, одна. Вот: «Пока не нашли. Анкре».

– Мы искали в двух цыганских кварталах… Завтра с утра продолжим.

Ретт заказал ужин в номер, но ни он, ни Скарлетт почти не притронулись к еде.

Все было не так, как тогда, с Бонни. Скарлетт не обвиняла Ретта, он не рычал, не метался, не напивался… Сейчас он обещал приложить все силы, чтобы найти дочь, и Скарлетт знала – он это сделает. Она верила в его могущество и искала утешения у него на груди. Тихо сидели они, обнявшись, пока не пришло время ложиться в постель. И там, прижавшись друг к другу, провели без сна всю ночь.

Наутро Батлер опять отправился на поиски, прихватив по пути своего приятеля-журналиста.

Посещение первого района цыганских трущоб ничего не дало. Жители другого показались Ретту подозрительными. Отчего-то здесь почти не было старух и детей. Группы самого зверского вида мужчин провожали пришельцев тяжелыми взглядами. Муаре считал, что и заговаривать с ними не стоит, но Ретт все-таки решил задать свой вопрос.

– Эй, ребята, – довольно дружелюбно начал он, подходя к заросшему до самых глаз сивой бородой кряжистому низкорослому человеку, возле которого терлись два цыгана помоложе. – Не видели ли вы девочку в зеленом шелковом платье? Говорят, она ушла с одной из ваших женщин.

– С чего ты взял, что это наша женщина, чужак? – процедил сквозь зубы бородач.

– Нам известно, что она цыганка.

– Цыганок много.

– Я не спрашиваю тебя обо всех, – начал терять терпение Ретт. Его раздражал этот невозмутимый бородач. Какой-то бродяга говорил с ним свысока, этого Батлер вынести не мог и повысил тон: – Может, ты ответишь хотя бы о своей жене? Не приводила ли она вчера девочку? Помоги осмотреть эти дома, и я дам тебе денег.

– Не нужны мне твои деньги, чужак. И я никого не пущу ни в этот дом, ни в любой другой на этой улице. Здесь я хозяин.

Батлер смерил цыганского вожака презрительным взглядом и отвернулся, пробормотав вполголоса: «Ублюдок».

Вряд ли бородач понимал английский язык, но ему явно не понравилась интонация.

– Что ты сказал? – спросил он в удаляющуюся спину.

– Ублюдок, – небрежно повторил Ретт по-французски.

Не успел он сделать и пяти шагов, как раздался предостерегающий крик Пьера:

– Ретт, берегись! У него нож!

В мгновение ока Батлер отскочил в сторону. Трудно было ожидать подобной ловкости при его мощной фигуре. Оказавшись в нескольких шагах от врага, он обернулся. Глаза его пылали гневом. Цыган, широко расставив кривоватые ноги, готовился к атаке, медленно приближаясь. В правой его руке сверкнуло широкое длинное лезвие.

– Ах, вот ты как, шельмец! – прошипел Ретт. – Хотел ударить в спину? Посмотрим, способен ли ты сразиться лицом к лицу.

В руке Батлера появился нож с длинным выкидным лезвием. Привычка иметь при себе оружие выработалась у него с давних времен, и даже в спокойном благословенном Париже он, за неимением пистолета, носил нож в кармане.

Слегка присев и расслабив ноги в коленях, Ретт, не сводя глаз с противника, медленно передвигался по площадке, образованной столпившимися вокруг цыганами. Тот замер в напряженной позе, казалось, он готовится к решающему прыжку, но пока медлит, оценивая ситуацию и силу врага. Батлер тем временем освободился от стесняющего движения пиджака, отбросил его в сторону и расстегнул пуговицы на жилете. Теперь ему ничто не мешало, он был готов к бою. Заметив, что цыган, одетый в широкие, заправленные в сапоги брюки и просторную рубаху со сборчатыми рукавами, держит нож лезвием вверх, Батлер молниеносным движением перекинул свое оружие, до этого глядящее острием в землю. После этого, будто по команде, противники стали медленно передвигаться по кругу. На заросшем бородой лице цыгана сверкали только глаза под нависшими густыми бровями, Батлер же, прищурившись, хищно, по-пиратски улыбался, обнажая крупные белые зубы. Около минуты ни один из них не предпринял попытки начать бой. Люди, окружавшие площадку, напряженно замерли, не издавая ни звука. Муаре стоял, прижав к груди вывалянный в пыли щегольской пиджак Ретта.