Ретт Батлер. Вычеркнутые годы - [29]

Анкре развернул на столе подробную карту Парижа и указал места проживания оседлых парижских цыган.

– Я думаю, вы легко их найдете. Только не верьте этим мошенникам на слово, просто так они ребенка не отдадут. Можете пригрозить полицией, но лучше предложите выкуп. Не думаю, что они запросят много.

– Я готов отдать любые деньги, – заверил Ретт.

– Кстати, мне нужна некоторая сумма на расходы. И на случай выкупа…

Батлер достал из бумажника несколько тысячефранковых билетов.

– Этого хватит?

– Вполне, мсье Батлер, – кивнул детектив.

Муаре искренне сочувствовал Батлеру и готов был помочь в поисках, но в предвкушении фурора, который произведет его статья о поисках пропавшей в Булонском лесу девочки, не мог сдержаться:

– Это будет потрясающий репортаж! Корреспондент лично участвует в поисках похищенного ребенка… Такого еще не было, это станет сенсацией! Конечно, я примусь за статью только после того, как мы найдем твою дочь, Ретт. Будь уверен – я с тобой до конца. О-о! Что за материал! Я напишу, как цыганки, положившие глаз на очаровательную девочку, следили за вами, и едва представился случай… Ты не против? Эпизод с гаданием тоже будет. Это придаст ситуации пикантности… Кстати, что они тебе нагадали?

Батлер, погруженный в свои мысли и, казалось, совсем не слушавший его, вдруг схватил журналиста за грудки и, буквально прожигая глазами, раздельно произнес:

– Пьер, будь у меня сейчас пистолет, я бы пристрелил тебя, но если ты сию же минуту не заткнешься, то справлюсь и голыми руками!

Сказав это, он отбросил Муаре в противоположный угол наемной кареты. Тот умолк и некоторое время с испугом глядел на приятеля. Судя по тому, каким гневом сверкали черные глаза, Батлер был способен исполнить угрозу.

Журналисты народ толстокожий, и Пьер счел за лучшее не обижаться. Мозг Муаре был устроен таким образом, что, даже умолкнув, он не прекращал мысленный монолог.

«Батлер славный малый, просто перенервничал, – думал он. – Не хотел бы я оказаться на его месте… Если б у меня была дочь и ее украли, я бы тоже с ума сходил. Интересно, как у него появилась пятилетняя дочь? Я прекрасно помню, что около пяти лет назад Ретт посетил Париж с молодой женой, ни о каком ребенке от первого брака и слова не было. Напротив, он говорил, что после трагического случая с первым ребенком опасается заводить детей… Забавно, что он вернулся к прежней жене… Впрочем, она неординарная женщина. Не только красивая, но и волевая. Другая на ее месте валялась бы в обмороке. Если дочь похожа на мать, то это прелестная девочка. Хотя Батлер говорил, что она смугла, вроде него. Трудно будет отыскать черноволосую смуглянку в толпе цыган. Если они додумаются переодеть дочку Батлера в свои лохмотья, никто не отличит ее от цыганских ребятишек…»

Район, куда прикатила карета, был незнаком не только Ретту, но и парижанину Муаре. Экипаж остановился перед кривой улочкой, где тесно лепились друг к другу ветхие лачуги. Возница сообщил, что дальше ему не проехать, здесь не развернуться и всаднику. Окна без ставней были распахнуты, из открытых дверей некоторых домов выглядывали неопрятные старухи. Из-за их широких цветастых юбок чужаков рассматривали десятки любопытных детских глаз.

Казалось, здесь не было ни одного молодого мужчины или женщины, только старики да дети.

Батлер приблизился к одной из дверей.

– Простите, я могу вас спросить… – начал он.

– Уйди, черноглазый, – бросила ему в лицо лохматая цыганка и захлопнула дверь перед самым носом Ретта.

Он двинулся к следующей двери, но Пьер опередил его.

– Постой, Ретт, дай я. С этой братией нужно уметь общаться. – Эй, старая! – громко заговорил он, подходя. – Заработать хочешь?

Старуха кивнула и ощерилась в улыбке, показывая пару крупных желтых зубов. Остальные она растеряла за свою долгую жизнь.

– Погадать тебе, сладкий мой? На картах или по руке?..

Муаре кинул в подставленную ладонь какую-то мелочь.

– Не надо гадать. Лучше скажи, не видела ли ты красивую девочку в зеленом шелковом платье?

– Может, когда и видела, золотой. Я так давно живу, чего только не видела на своем веку…

– Не юли, старуха. Я спрашиваю, не появилась ли сегодня на вашей улице девочка лет пяти-шести?

– В моем доме никого нет, хоть весь обыщи, да только муж мой не позволит тебе этого сделать, – вдруг озлилась цыганка. – Иди, ищи свою девчонку в другом месте. Не нужна мне чужая, у меня своих хватает.

– Стой, старуха, у тебя нет, а в других домах? Не слышала, никто из ваших не привел в дом нового ребенка?

– Иди у них спроси! – огрызнулась она. – Ничего я не знаю.

И, махнув широким грязным подолом, старуха скрылась в доме.

Словно по команде, двери на их пути стали закрываться. Когда Муаре стучал, цыганки выходили, но не позволяли заглянуть в свое жилище.

Ретт отдал всю мелочь, звеневшую в карманах. Женщины с готовностью брали деньги, предлагали рассказать, что было и что будет, но в один голос твердили, что девочки у них нет.

Улочка кончалась тупиком, и когда они заглянули в последнюю дверь, Муаре выругался.

– Чертовы бабы! Кто знает, правду ли они говорят… Если твоя дочь здесь, то мы их предупредили. Цыгане могут переправить ее куда-нибудь и спрятать.