Ресторан Мари Дюпьер - [87]

— Вероятно, вы спрашиваете об этом, потому что у вас уже есть свои соображения?

— О нет. Я скоро снова уезжаю в Америку, и спутники мне не нужны.

— Значит, вопрос был риторическим… — Глаза англичанки сердито сверкнули. — Я… мне не кажется, что здесь есть предмет для разговора. — От злости она перешла на английский, и Роберта увидела, что Мари напряглась, стараясь понять каждое ее слово.

— Но если вас интересует, хочу ли я продолжить отношения с этим человеком, то отвечаю: нет, не хочу.

Повисла неловкая пауза, которую прервала Мари. Ни Натали, ни Роберта не смотрели на нее, но она расценила их молчание как обращенный к ней вопрос:

— Я действительно ждала его все эти годы, но… Знаете, Флер выросла, а я… недавно встретила одного человека.

— И ты молчала?! — Роберта сделала вид, что поражена сообщением. — Кто же он?

— Не обижайся, но… мне кажется, если я кому-нибудь расскажу, то все испорчу. Как, помнишь, в колледже я никогда не рассказывала новые рецепты — сперва готовила по ним.

— Похоже, возлюбленный для тебя мало чем отличается от лимонного пирога, — пошутила Роберта.

— Нет, просто я столько лет имела дело с пирогами, что по привычке боюсь лишний раз открывать духовку, — неожиданно парировала Мари.

48

Через двое суток после ареста он был посажен в самолет в сопровождении двух полицейских в штатском и через несколько часов прибыл в Париж.

Из аэропорта его привезли в следственную тюрьму.

Он ужасно жалел, что сделал это признание, но тогда он совершенно не владел собой. Хорошо, что этот несчастный взлом был единственной вещью, о которой он успел рассказать им! А ведь он действительно собирался выложить все, чтобы облегчить душу. Протрезвев, Мишель попытался отыграть ситуацию назад. Он говорил, что все рассказанное им ночью — просто пьяный бред, выдумка. Но ему не поверили.

Португальский полицейский, оказывается, интересовался компьютерными взломами, а потому аккуратно записал все, что в идиотском припадке раскаяния наговорил ему пьяный Мишель, и, перечитав утром свои записи, обратил внимание на некоторые подробности, которые, по его мнению, не мог знать человек, на самом деле непричастный к преступлению. Поэтому полицейский связался с Парижем и послал туда копию протокола допроса. Буквально через час французы поблагодарили его и сообщили, что в ближайшее время готовы перевезти арестованного в Париж.

…Глядя в унылый потолок своей одиночной камеры, Мишель удивлялся, что до сих пор еще ни разу не попадал в тюрьму. Теперь он склонен был приписывать это своей редкостной удачливости, свойственной идиотам: только полный идиот мог вот так вляпаться, и он был этим идиотом, вероятно, не первый день.

Так стараться ради дочери — и все для того, чтобы теперь потерять всякую надежду предстать перед ней приличным человеком. Мари все знает, значит, и Флер, вероятно, уже в курсе. Как он будет теперь смотреть в глаза дочери — после всего, что натворил? Единственное, что хоть как-то успокаивало, — он точно помнил, что никому не сказал, куда перевел деньги. Только Мари. Оставалось надеяться, что она, стараясь не запятнать имя собственной дочери, не расскажет это в полиции.

Хорошо, что его посадили в одиночную камеру, — чужого присутствия он бы сейчас не выдержал. Впрочем, такое серьезное отношение к собственной персоне не сулило ничего хорошего — на нем, похоже, собираются отыграться за всех непойманных хакеров. Утром, когда его допрашивал задумчивый французский комиссар, он вскользь упомянул о какой-то космической сумме, похищенной из того же банка, — видимо, Анджей был не единственным, кто обнаружил слабые места в его системе защиты. Или, что более вероятно, на него решили повесить все, что натворили проворовавшиеся служащие.

Мишеля вдруг словно подбросило на кровати. Ведь Анджей должен приехать в Париж! Он стал лихорадочно припоминать, не выдал ли чем-нибудь мальчишку. Сперва он требовал, чтобы его судили как убийцу.

Когда полицейский попытался выдворить его из участка, Мишель добавил, что вообще-то он еще и грабитель. И в течение получаса объяснял, как именно снял деньги со счетов… Нет, все-таки он рассказывал им, что все сделал сам, никого при этом не упоминая. Но теперь ему будет очень сложно выпутаться: Мишель даже приблизительно не представлял, как работают хакеры. Но он твердо решил, что говорить не будет, а вопросы они могут задавать хоть до второго пришествия — ему торопиться некуда.

Охранник подошел к решетке его камеры.

— Мишель Керит? К вам посетитель.

— Кто, молоденькая девушка? — упавшим голосом спросил Мишель, сразу подумав о Флер.

— Нет, — живо отреагировал на «молоденькую девушку» пузатый надзиратель, — журналистка. Но тоже ничего. — Полицейский расхохотался.

«По крайней мере, теперь ты знаменит», — с мрачной иронией подумал Мишель.

49

На десять часов утра у Натали была назначена встреча с главным управляющим банка. Управляющий оказался сухощавым пятидесятилетним мужчиной с холодным и колючим взглядом. Еще в прошлый раз его резкая манера общения произвела на Натали неприятное впечатление, и теперь, когда она располагала сведениями о неблаговидной деятельности банка, о которой этот господин не мог не знать, ее неприязнь усилилась.