Res Publica. Русский республиканизм от Средневековья до конца XX века - [196]
Ни одна записка так и не легла в основу какого-либо законопроекта. Это ни в коей мере не умаляет значения проведенного властями эксперимента. При подготовке к отмене крепостного права внешней экспертизе подвергалась лишь одна проектируемая реформа, а в качестве своеобразной «фокус-группы» выступили только дворяне. Теперь же на максимально широкое общественное обсуждение выносилось положение дел в стране в целом.
Разумеется, поступавшие на рассмотрение Совета министров записки разнились как по содержанию, так и по степени авторитетности их составителей. И все же стремление к реализации идеи не-доминирования, которая являлась центральной для политически активной части российского общества в 1905 г., воплощалось в подавляющем большинстве документов. Их авторы требовали созыва народных представителей. Настойчивостью здесь отличались земства[1625] и особенно городские думы. В мае — июне 1905 г. Совет министров буквально накрыла волна многочисленных ходатайств о созыве парламента от представительных органов как крупных (Вильно, Екатеринодар, Иркутск, Нижний Новгород, Ростов-на-Дону), так и небольших городов[1626]. Иногда земские и городские собрания выступали с совместными прошениями[1627].
В ряде записок звучали требования привлечь выборных от земств, городских дум, университетов, собраний присяжных поверенных и других общественных организаций к работе булыгинского Совещания[1628]. Полномочия будущих народных избранников понимались земскими и городскими деятелями весьма широко. В частности, острейший вопрос о заключении мира с Японией, по мнению некоторых из них, должен был относиться к компетенции представительного органа власти[1629].
В глазах сторонников народного представительства его созыв никак не противоречил самодержавию, напротив — способствовал бы укреплению государственного строя. В записке, направленной 22 марта 1905 г. делегатами Череповецкого уездного земского собрания А. Г. Булыгину, подчеркивалось, что «участие всего народа (в управлении страной. — С. Н.) через своих представителей <…> придаст монаршей власти ту силу, твердость и непреклонность, которых тщетно было бы искать вне правильно осуществленного единства с народом, вне того знания текущей жизни народной, которое нужно для управления прежде всего»[1630].
Некоторые правые, напротив, выступали категорически против создания в России представительных учреждений, так как видели в них угрозу искажения общественного мнения в глазах императора. «Если в большинстве окажется, как надо полагать, консервативное направление, голос выборных невольно скроет реальные опасности несомненно сильного и острого революционного движения. Если в большинстве окажутся революционеры, от Вашего Величества будет скрыт неуступчивый голос надежного консервативного оплота», — писал Николаю II Б. В. Никольский, подвергая критике проект «булыгинской думы»[1631]. В любом случае император окажется дезориентирован и станет принимать решения с учетом мнения лишь политически активной части общества, что, по утверждению Б. В. Никольского, приведет к установлению в России подлинного народовластия (иными словами — республики).
По подсчетам Н. С. Таганцева, подавляющее большинство направленных на рассмотрение Совета министров записок содержало требование созыва не просто народного представительства, а Учредительного собрания, причем такие петиции приходили не только из земско-городской среды, но и от крестьянских сходов[1632]. Со сторонниками Земского собора их роднила все та же характерная для республиканской теории ставка на идеальный характер политического бытия.
Уже в мае — июне 1905 г. немедленного созыва Учредительного собрания настоятельно требовали члены различных органов местного самоуправления и общественных организаций: от Вологодской городской думы[1633] до Общества содействия народному образованию в Области Войска Донского[1634] и Киржачского Владимирской губернии общества трезвости[1635]. Их резолюции и телеграммы были проникнуты одной мыслью: только Учредительному собранию было по силам решить те глубинные противоречия, которые привели Россию к «смуте». Поэтому сам факт его созыва положит конец дестабилизации политической обстановки в стране. Выступая с политическими требованиями и выходя тем самым за рамки своих полномочий, они стремились вписать свои отдельные голоса в общую дискуссию, тем самым воплощая, хотя и не вполне осознанно, один из принципов республиканизма.
Источником политического зла в республиканской теории провозглашается «человеческий фактор» — «произвол», порождающий зависимость одного человека от другого. Исключение «человеческого фактора» из политики — важнейшая задача республиканцев. Достичь ее можно, лишь строго следуя принципам юридического позитивизма и верховенства права. В этом случае в государстве будет установлена подлинная республика, где властвует закон, а не люди.
Вера в спасительную силу закона была крайне характерна для российской политической мысли в 1905 г. Но эффективность законодательного акта определялась не только степенью его справедливости и популярности в обществе — для начала его положения должны были быть попросту понятны народу. В случае с Манифестом 17 октября этого не наблюдалось. Даже некоторые губернаторы полагали, что напечатанный в газетах Манифест являлся не подлинным документом, а провокацией революционеров
