Репортажи из-под-валов. Альтернативная история неофициальной культуры в 1970-х и 1980-х годах в СССР глазами иностранных журналистов, дополненная интервью с ее героями - [94]
Г. К.: Повлиял ли кто-нибудь из известных художников на выработку вашего стиля? Если по-другому поставить вопрос, был ли кто-то вам близок в те годы?
А. К.: В начале пути? Ну, Брынкуши, конечно. Это была большая и сильная любовь, продолжающаяся до сих пор. Генри Мур промелькнул, а потом я его решительно разлюбил. А потом, на американской выставке в Сокольниках в 1959 году я увидел Жака Липшица и других западных художников. Саул Рабинович водил нас туда.
Г. К.: Знаете, мне всегда было любопытно, как художник позиционирует сам себя в художественном пространстве, в сфере переплетающихся направлений. Вы пытались себя «определить»?
А. К.: Нет, мне не приходилось себя как-то называть. И это было замечено, и это стало моей маркой. Мне даже говорили: «Тебя не покупают, потому что тебя не к чему пристегнуть!» Я не принадлежал ни к какому течению.
Г. К.: Это очень интересный момент, потому что до перестройки, понятно, у вас и не было никаких возможностей показать свои работы, а может быть, не было и желания…
А. К.: В Манеже? Нет, не было желания.
Г. К.: А помимо Манежа?
А. К.: Как идеи, нет. И потом, это было время до решительного внутреннего перелома. Я тогда еще жил будущим. «Юноша бледный со взором горящим… только грядущее — область поэта». С моей нынешней точки зрения, это совершенно неправильная установка, сегодня я убежден в том, что ПОТОМ не бывает. И мне очень помог в этом Николай Андронов, но это уже было в 90-х годах. В это время мне пришлось помогать отцу, который был инвалидом войны; я забросил искусство, переехал в Пушкино, копал там огород, ездил километров по пятьдесят каждый день по лесам на велосипеде, а потом нарисовал первую табуретку. И еще почему-то писал тексты из Псалтири полууставом.
Я в те годы редко бывал в своей мастерской на Масловке, но в один из моих приездов зашел Андронов и сказал, что будет выставка «Шестидесятники в девяностых» в гимназии Поливанова на Пречистенке. Я ответил, что у меня работ нет. А вокруг валялось много испачканной бумаги, с мотивами, которые я потом собирался сделать «как следует». И он спросил, указывая на них: «А это что?»
Вот этот момент стал для меня началом поворота…
Г. К.: А почему вдруг не было работ? Работы так быстро расходились?
А. К.: Я просто не считал их работами. Считал, что это «заметки на будущее», чем они и были, в каком-то смысле.
Г. К.: Вот, любопытно: если ориентироваться на написанную в те годы табуретку, приход к поп-арту получился относительно поздним?
А. К.: Ну, я поп-артом вроде бы не занимался специально.
Г. К.: А «упаковка для лампочки»?
А. К.: Это уже позже, когда я здесь стал делать «мусорные вещи».
Г. К.: И все же ваше появление в сфере «современного искусства» было несколько неожиданным, потому что вы — шестидесятник, которого никто из знакомых никогда не вспоминал, а потом мы вдруг видим действительно удивительные и замечательные вещи.
А. К.: На это повлияли многие обстоятельства. К примеру, Русский музей хоть и приобрел работы у меня и у Шаховского, но их не показывал… Конечно, тогда еще была другая организация работы в музее: когда ты входил в отдел, дверь запиралась, потом был кофе, ликер, потом нас вели в запасник, где уже стояли наши работы… А по пути туда у стены я вижу вдруг что-то поразительное, чего я никогда не видел: это были матюшинские «Сосны»! Я его не знал еще о ту пору, хотя с главными именами авангарда был знаком.
Г. К.: Это какие годы вы описываете?
А. К.: 1980-й, я думаю… А потом нас привели в комнату, где стояли Филонов, Малевич и наши работы там же.
Г. К.: Хорошая компания!
А. К.: И только после этого мой отец, человек рацио, участвовавший во всех войнах, начиная с Первой империалистической, изменил свое отношение к моей деятельности. Русский музей все же не хухры-мухры. До этого он был очень скептически настроен.
Да, я забыл сказать, что наш круг — это еще и Сарабьяновы. Там происходила интенсивная художественная жизнь.
Г. К.: То есть круг был достаточно широкий. А вы были знакомы с Турецким, Рогинским?
А. К.: Конечно, это потрясающие художники! С Рогинским я познакомился в мастерской Юликова, довольно поздно, Турецкий к этому времени уже умер. А выставка Рогинского в ЦДХ[218], где он выставлялся вместе с Турецким и Михаилом Чернышовым, мне очень понравилась. И с Рогинским мы сразу же подружились. Это были прекрасные открытия начала 90-х, я думаю.
Г. К.: Если вернуться немного назад, та группа, которую мы раньше вспоминали, — Юликов, Соков и другие, — кто был вам близок?
А. К.: Они все мне нравились. Леня Соков был очень точен, и у него есть настоящий эпический ужас. По сравнению с нервным интеллигентским хохотом Пригова у Сокова — хтонический юмор.
Г. К.: С Шелковским вы, наверное, тоже тогда познакомились?
А. К.: С Шелковским мы стали общаться, как только он появился в Москве после Парижа, а работы я его видел и раньше. Но в 70-х я с ним не общался.
Г. К.: Как вы определяете свое творчество? Это поиски чего?
А. К.: «Я ничего не ищу, я нахожу». Это Пикассо сказал.
Г. К.: Отлично! Но что вы находите для себя — форму? Цвет? Что для вас важно?
А. К.:
Третье издание руководства (предыдущие вышли в 2001, 2006 гг.) переработано и дополнено. В книге приведены основополагающие принципы современной клинической диетологии в сочетании с изложением клинических особенностей течения заболеваний и патологических процессов. В основу книги положен собственный опыт авторского коллектива, а также последние достижения отечественной и зарубежной диетологии. Содержание издания объединяет научные аспекты питания больного человека и практические рекомендации по использованию диетотерапии в конкретных ситуациях организации лечебного питания не только в стационаре, но и в амбулаторных условиях.Для диетологов, гастроэнтерологов, терапевтов и студентов старших курсов медицинских вузов.
Этот учебник дает полное представление о современных знаниях в области психологии развития человека. Книга разделена на восемь частей и описывает особенности психологии разных возрастных периодов по следующим векторам: когнитивные особенности, аффективная сфера, мотивационная сфера, поведенческие особенности, особенности «Я-концепции». Особое внимание в книге уделено вопросам возрастной периодизации, детской и подростковой агрессии.Состав авторского коллектива учебника уникален. В работе над ним принимали участие девять докторов и пять кандидатов психологических наук.
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Семейное право».Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Семейное право».
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Налоговое право».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету, повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Налоговое право» в высших и средних учебных заведениях.
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Трудовое право».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету, повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Трудовое право».
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Международные экономические отношения».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Международные экономические отношения» в высших и средних учебных заведениях.
Постмодернизм отождествляют с современностью и пытаются с ним расстаться, благословляют его и проклинают. Но без постмодерна как состояния культуры невозможно представить себе ни одно явление современности. Александр Викторович Марков предлагает рассматривать постмодерн как школу критического мышления и одновременно как необходимый этап взаимодействия университетской учености и массовой культуры. В курсе лекций постмодернизм не сводится ни к идеологиям, ни к литературному стилю, но изучается как эпоха со своими открытиями и возможностями.
Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.
Мемуары русского художника, мастера городского пейзажа, участника творческого объединения «Мир искусства», художественного критика.
В книге рассказывается об интересных особенностях монументального декора на фасадах жилых и общественных зданий в Петербурге, Хельсинки и Риге. Автор привлекает широкий культурологический материал, позволяющий глубже окунуться в эпоху модерна. Издание предназначено как для специалистов-искусствоведов, так и для широкого круга читателей.
Средневековье — эпоха контрастов, противоречий и больших перемен. Но что думали и как чувствовали люди, жившие в те времена? Чем были для них любовь, нежность, сексуальность? Неужели наше отношение к интимной стороне жизни так уж отличается от средневекового? Книга «Любовь и секс в Средние века» дает нам возможность отправиться в путешествие по этому историческому периоду, полному поразительных крайностей. Картина, нарисованная немецким историком Александром Бальхаусом, позволяет взглянуть на личную жизнь европейцев 500-1500 гг.
В каждой эпохе среди правителей и простых людей всегда попадались провокаторы и подлецы – те, кто нарушал правила и показывал людям дурной пример. И, по мнению автора, именно их поведение дает ключ к пониманию того, как функционирует наше общество. Эта книга – блестящее и увлекательное исследование мира эпохи Тюдоров и Стюартов, в котором вы найдете ответы на самые неожиданные вопросы: Как подобрать идеальное оскорбление, чтобы создать проблемы себе и окружающим? Почему цитирование Шекспира может оказаться не только неуместным, но и совершенно неприемлемым? Как оттолкнуть от себя человека, просто показав ему изнанку своей шляпы? Какие способы издевательств над проповедником, солдатом или просто соседом окажутся самыми лучшими? Окунитесь в дерзкий мир Елизаветинской Англии!
Первое издание книги «Расставание с Нарциссом» замечательного критика, писателя, эссеиста Александра Гольдштейна (1957–2006) вышло в 1997 году и было удостоено сразу двух премий («Малый Букер» и «Антибукер»). С тех пор прошло почти полтора десятилетия, но книга нисколько не утратила своей актуальности и продолжает поражать не только меткостью своих наблюдений и умозаключений, но также интеллектуальным напором и глубиной, не говоря уже об уникальности авторского письма, подчас избыточно метафорического и вместе с тем обладающего особой поэтической магией, редчайшим сплавом изощренной аналитики и художественности.
Филолог-скандинавист, литературный критик и переводчик, Елена Бальзамо родилась и выросла в Москве в советское время, но давно уже живет и работает во Франции. И вот с «той» стороны, из «этого» времени, она оглядывается на «ту» эпоху, на собственное детство, учебу, взросление – и постепенное отторжение от системы, завершившееся переездом в другой, «по-ту-сторонний» мир. Отстранение, отчуждение парадоксальным образом позволяет автору приблизиться к прошлому, понять и воскресить минувшую эпоху, пропустив ее сквозь призму воспоминаний, семейных преданий и писем.
Вера Аркадьевна Мильчина – ведущий научный сотрудник Института Высших гуманитарных исследований РГГУ и Школы актуальных гуманитарных исследований РАНХиГС, автор семи книг и трех сотен научных статей, переводчик и комментатор французских писателей первой половины XIX века. Одним словом, казалось бы, человек солидный. Однако в новой книге она отходит от привычного амплуа и вы ступает в неожиданном жанре, для которого придумала специальное название – мемуаразмы. Мемуаразмы – это не обстоятельный серьезный рассказ о собственной жизни от рождения до зрелости и/или старости.
Английская литература XIX века была уникальной средой, в которой появилась целая плеяда талантливых писательниц и поэтесс. Несмотря на то, что в литературе, как и в обществе, царили патриархальные порядки, творчество сестер Бронте, Джейн Остен и других авторов-женщин сумело найти путь к читателю и подготовить его для будущего феминистского поворота в литературе модернизма. Лицами этой эпохи стали талантливые, просвещенные и сильные ее представительницы, которым и посвящена книга литературоведа А. Ливерганта.