Репетиция любви - [16]

Иногда Кира по-настоящему пугала меня. Но то, что меня в ней пугало, одновременно меня же к ней и влекло.

* * *

Однажды я в очередной раз зашел за Кирой в клуб, присел в коридоре и стал ждать, пока она переоденется, в сотый раз перечитывая надпись на стене: «Ты в ритме танца, тебе некуда деваться…» Мы решили заехать в музыкальный магазин, так как ей нужно было подобрать пару дисков для миксов, которые она собиралась сделать.

— Вон там полка с классикой. Хочешь купить что-нибудь своему брату? — спросила меня Кира, как только мы вошли в магазин.

— Да, конечно, — воодушевился я и пошел к стеллажу. Я стал смотреть на диски, а в голове у меня параллельно возникла странная мысль. Откуда Кира знает про то, что Стас увлекается классической музыкой? Ведь я, кажется, не рассказывал ей этого… Я вдруг вспомнил, как несколько раз пытался рассказать Кире что-то про своего брата, но она сразу становилась рассеянной и задавала какой-нибудь встречный незначительный вопрос. Хотя, возможно, я преувеличиваю, и все-таки я как-то действительно обмолвился об этом. Я начал вытаскивать диски один за другим. Мне на самом деле захотелось подарить Стасу что-то стоящее. Его любимым композитором был, кажется, Россини. Я нашел его фамилию по алфавиту и стал перебирать корешки дисков. «La pietra del paragone» — было написано на одном из них. «Дэль чего?» — подумал я и потянул пластинку на себя. «Пробный камень», прочитал я на обложке, опера-буфф. Кажется, именно за этим диском так усиленно охотился Стас. Не знаю, почему я запомнил это название, наверное, оно всплыло у меня сейчас в голове по ассоциации со всей этой историей пробного брака. Я стал читать аннотацию: «Эта замечательная опера Россини представит вам возможность проследить за приключениями золотой молодежи Италии начала XIX века. Граф Аздрубале не уверен, что все его многочисленные друзья, и в особенности маркиза Клариче, любят его не за богатство и высокое положение. Он придумывает испытание для них: уезжает и вновь появляется переодетый в своего кредитора с векселем на практически все его состояние. Его окружение немедленно начинает «расслаиваться», и преданными графу остаются лишь маркиза Клариче и друг графа, поэт Джокондо. Клариче сетует на то, что проявление ее любви к графу наверняка будет воспринято им как желание выйти замуж за мешок с деньгами. Дело происходит в парке, и на соседней поляне стоит граф и изображает эхо. Графиня поет «Quel dirmi, о dio, non t'amo» («О Боже, он мне скажет «Я тебя не люблю»), а граф эхом откликается «Amo» («Люблю»)…»

Неплохой сюжетец, подумал я и, хлопнув диском по ладони, пошел расплачиваться в кассу. Кира подошла ко мне, держа два выбранных CD в руках. Я жестом попросил ее взглянуть на них. Одним диском оказался какой-то сборник звезд R’n’B, а вторым — альбом группы «В2К», про которую она упоминала еще в день «нашего знакомства». Я посмотрел на фотографию группы на обложке и стал читать названия треков. Она в свою очередь тоже взяла мой диск и погрузилась в чтение содержания оперы. Пока я переводил про себя названия песен с английского, вдруг задумался о значении названия группы. «Би» — означало «два» с латинского. Потом шла вторая двойка и буква «К». Означало — два раза по два «К». Наши имена и фамилии с Кирой как раз начинались с одинаковых букв. Это самый настоящий знак! Я, как истинный влюбленный, искал подоплеки и символы всего происходящего с нами. Или если с английского «Ве» перевести как «быть», то это означало «быть двумя К». «Быть двумя К». Мне это понравилось. Я даже повторил эту фразу про себя несколько раз.

— Привет! — прервал мои размышления знакомый голос, и, вскинув глаза, я увидел перед собой Вадика. Вернее, не только Вадика. Вадика и сногсшибательную блондинку. Блондинку в коротком сильно декольтированном обтягивающем платье. В туфлях-босоножках на огромном каблуке, выгодно подчеркивающих красоту ее стройных загорелых ног. С яркой помадой на улыбающихся губах… Одним словом, она была хороша. Сахарные губы, леденцовые глазки, волосы как патока, разлившаяся по плечам, гладкое совершенное тело, будто облитое глазурью… Карамельно-сливочно-медово-приторная… в целом, не девушка, а мечта кондитера. Когда ты смотришь на таких женщин, то кажется, будто у тебя на зубах хрустит сахар.

Кира была первой девушкой, с которой мы стали ходить, держась за руки. До этого я обычно обнимал спутницу за талию или за плечи, или же мы ходили под руку. Вот и сейчас мы, стоя в очереди в кассу, держались за руки. Когда же я увидел Вадика, от неожиданности я резко выдернул свою руку из рук Киры. И тут же пожалел об этом.

— Куда же ты запропастился? — сказал мне Вадик, после того как мы представили друг другу своих девушек. — Я тебе звонил уже несколько раз, хотел пригласить в ночной клуб. Как раз вчера мы познакомились там с Лизонькой. — Он улыбнулся, глядя на блондинку, которая тоже ответила ему своей ванильной улыбкой. — Моя цифра 22, — заговорщицки подмигнул он мне. Кира и Лизонька недоуменно на него посмотрели, а я осклабился в ответ и ничего не ответил. Вероятно, Вадик подумал, что я не хочу светиться при Кире, поэтому не стал настаивать на моем ответе.