Рентген [сетевая публикация] - [6]

Услышал это Серёга — разулыбался так, будто я ему подарок сделал.

Тут нам наконец и обед принесли.

За обедом я на девчонок поглядывал. Болтали мы, конечно, о посторонних вещах — могли бы хоть о погоде болтать, неважно. Марья о задаче своей ни на минуту не забывала. Напряжённая сидела, вытянутая вся, чуткая, как охотничья собака. Контрастные они с сестрой: с виду как близнецы, но внутри разные.

— Коля, — говорит Серёга, — я давно спросить хотел…

— О чём?

— Ты не отвечай, если вам не положено.

— Чего не положено?

— Ты часто в командировки летаешь, — и опять он застыдился, чаще заговорил: — ты не думай, я не слежу, я просто случайно заметил…

— Ну, летаю.

— Это значит, что постоянно где-то какая-то серьёзная опасность.

— Есть такое.

— А почему? Кто и где так часто… встаёт, чтобы военных некромагов посылать?

— Страна большая, Серёга. А военизированных частей мало. Москва, Пермь, Владивосток. Во Владике-то самая жара, каждый день люди мотаются. Зубры они там… то есть тигры амурские, покруче нас.

— Но почему?

— Сам не догадываешься?

— Если честно, нет.

— Эхо ГУЛАГа, в основном. С девяностых — бандитские войны прибавились. Там такие ублюдки — их упокоишь, они второй раз встают… Тут, в европейской части, ещё немцы бывают. Но реже.

— А может оно когда-нибудь… закончиться? Ну не бесконечные же они.

Я плечами пожал.

— Я с Антоновским мятежом дело имел, а он почти сто лет назад был. Умершие от голода бывают аж с середины девятнадцатого века. А вот блокадники, кстати, не встают… Красноармейцы почти не встают. Все уснули в блаженстве.

— Только ангелами возвращаются, — сказал клирик.

— Да.

Помолчали мы, вспомнили майора Знаменского.

Жаль, нельзя ангелов призывать просто так. Особый повод должен быть для того, угроза великая, с какой людям не справиться. Интересно, чем они там заняты, на небесах?

И тут Марья что-то увидела.

Вилку Марья уронила в тарелку. Привстала, через стол наклонилась к сестре.

— Варя!

Та ела вяло и мало, и голову подняла не сразу.

— Маша? Что?

— Третий курс, — говорит Марья. — Почему всё сходится к третьему курсу?

Варя головой покачала.

— Если бы я знала. Я ничего не вижу.

— А не надо видеть. Не надо. Увижу — я. Ты подумай! Подумай и скажи! Что произошло перед третьим курсом? Такое, чего не было раньше?

И руку протягивает Марья, за плечо хватает сестру. Взвинченная вся, глаза сверкают. «Эге! — понял я. — Да это она не просто так берётся. Это она с неё информацию читать собирается. Ну… мрак и жмуры. Сейчас увидит изнасилование».

Варя на сестру смотрит тоскливо. А с Марьи как будто искры сейчас полетят.

Я задумался уже, что делать, если девки разом в истерику ударятся. Водой их отпаивать? Или Серёга их за руки подержит и успокоит? Он умеет…

Глаза у Марьи шире и шире открываются. Рот она разинула, воздух хватанула, как рыба.

Да что такое?

Марья сестру отпустила, на стул упала, сидит — глазами хлопает. И говорит наконец:

— Ты… сделала… флюорографию?!

* * *

По закону студенты должны делать флюорографию раз в год. Справка нужна для заселения в общежитие. Принести её и сдать положено до десятого сентября.

Студенткам колледжа, конечно, было неистово лень. Ни учебная часть, ни комендантша не лютовали. Все понимали прекрасно, что в окружении четырёх сотен целительниц ни одна туберкулёзная палочка не выживет.

Но старушка директриса попеняла девочкам, что они подводят её, не выполняют правила. Все её очень любили и из любви слушались. И студентки дисциплинированно пошли на «флюрку».

Это было единственное необычное событие, случившееся с Варей.

Каюсь, я сам с открытым ртом посидел немного.

— Так, — говорю, — Марья! Это что, вправду единственная вещь?

— Получается, так.

— Варя, ты во время этой флюрки что-нибудь видела подозрительное?

— Нет.

— А кто-нибудь ещё после этой процедуры себя плохо почувствовал?

— Я не знаю.

— И слухов нет? Разговоров? Не жаловался никто?

— Я не знаю. Я же не со всеми знакома. А случайно прочитать при встрече… я потом уже не могла…

— Где рентген делали?

— В районной поликлинике.

— Мрак, сейчас суббота… Там если кто и есть, то только дежурные.

— Коля, что ты хочешь сделать? — спрашивает Серёга.

— Пойти и посмотреть. С рентгенологом побеседовать. Или кто там может что-то знать… Так!

Это я большой молодец был, что сразу счёт попросил.

— Закругляемся, ребята! — велю. — Едем быстрее, пока они все домой не ушли. Варя, дорогу знаешь?

— Да.

— Даже если там никого нет и всё закрыто, — объясняю, — следы разные могут быть. Стены — они многое помнят. Я пару заклятий полезных знаю, а Марья… Марья, готовься.

Долго ехать не пришлось. Мы в соседнем районе были. Догнал я до конца улицы, во дворы свернул — вот и поликлиника. С виду тоже обычная. Клумбы у крыльца, на клумбах сугробы серые. Охраны нет, да и зачем она тут.

Двери открыты. В гардеробе пяток курток висит — значит, кто-то сейчас на работе.

А в регистратуре сидит матёрая ведьма. Очки на носу блестят.

— Вы к кому?

— Здравствуйте! — говорю. — Как можно с вашим рентгенологом связаться?

Ведьма сначала губы в куриную гузку скривила, а потом вообще всё лицо. Не знаю, как ей это удалось. И — обратно в бумаги свои уткнулась, как будто в них что-то важное.