Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969 - [36]

Обратно мы ехали от Камышлова на пригородных поездах, которые идут медленно и останавливаются «у каждого столба». До Молотова (Перми) было 520 км, а добирались мы больше суток. За это время я почти ничего не ел, кроме нескольких кусочков хлеба.

На одном из перегонов где-то за Свердловском еду я на площадке между вагонами. Напротив, на площадке соседнего вагона стоит худой, измождённый мужчина с желтоватым лицом. Меня одолевает голод, а в сумке остался маленький кусочек хлеба, грамм эдак на 100-150; он греет душу, но не желудок. И я решаю воспользоваться относительно комфортным положением (хотя поезд движется, вагон качается, подпрыгивает): стою на металлической площадке, сзади дверь вагона, по бокам перила, руки свободны. Снимаю свою котомку, достаю НЗ и вгрызаюсь зубами в свой последний кусочек. И вдруг стоящая передо мной «мумия» произносит:

– Отдай хлеб!..

– Не отдам! – Я пытаюсь его доесть, глотаю, почти не жуя. Мумия угрожает:

– Если не отдашь, то сброшу с поезда!

Я молчу и быстро глотаю последние крошки. А поезд тем временем замедляет ход и останавливается на полустанке. Я спешно покидаю этот вагон и ищу другое место в поезде, подальше от этого опасного человека.

Через несколько часов мы доехали до города Кунгур, где к платформе примыкал небольшой привокзальный рынок. Там продавали кое-что съедобное. Я приценился. Ватрушка стоила десять рублей, а у меня была лишь половина этой суммы. Продавщица отрезать половину отказалась, и мне, скрепя сердце, пришлось купить пучок зелёного лука за три рубля. На том и доехал до Молотова. Теперь уже казалось, что до своей станции совсем недалеко, каких-то 240 километров.

Наш поезд прибыл на конечную, но вскоре пришёл поезд дальнего следования, и мы с Виктором нацелились поехать на нём. Когда поезд тронулся, Виктор первым заскочил на подножку вагона, а я настроился на следующий вагон. Как только я запрыгнул на подножку, проводник флажком попыталась меня столкнуть, но я держался. А тут вдруг сзади неожиданно кто-то сильно дёрнул меня за лямки котомки, и я от неожиданности отпустил поручень и оказался на платформе. Я рванулся к поезду, но меня крепко держали сзади. Я оглянулся и увидел женщину в форме железнодорожника, красной повязкой на рукаве и надписью «Дежурный по перрону». Я начал вырываться, и мне это удалось, но было уже поздно, мимо промелькнул последний вагон! Я в отчаянье бросился вслед за поездом, но споткнулся, упал, и, поняв, что бежать бесполезно, заплакал от обиды.

Тут подошёл милиционер, поднял меня за лямки и сказал:

– Марш с перрона в город!

Я ему:

– Не пойду!

– Почему?

– Мне нужно ехать домой.

– Куда ездил?

– Талицкий район Свердловской области.

– Зачем?

Я объяснил. Но целью его было убрать меня с перрона. Я же упрямился и не шёл.

– Я голоден, двое суток не ел.

– Сам виноват, ездить не будешь!

Я понял, что ему всё равно, хоть помирай, но так не сделал ни одного шага по его команде. Тогда он взял меня за те злополучные лямки и начал тащить, поддавая под зад коленом. Таким образом он и вытолкал меня за высокие металлические ворота, которые закрывались на замок до прибытия следующего пассажирского состава. По прибытию поезда пассажиров пропускали на перрон только по проездным билетам, встречающие-провожающие должны были приобретать входной билет за пять рублей. У меня же осталось только два…

Я не знал, что делать. Куда податься? Был в депрессии. В задумчивости поднялся на большой пешеходный мост, проходящий над железнодорожными путями станции. На высоте примерно четырёх метров остановился, посмотрел вниз и увидел каменный трёхметровый забор, преграждавший путь на перрон. Если спрыгнуть с такой высоты, можно покалечиться. Да и люди кругом. Решил не испытывать судьбу и стоял на ступеньках моста с плаксиво-несчастным лицом. Может, кто-нибудь обратит на меня внимание и даже спросит, что, мол, мальчик, случилось? Но увы, все проходили мимо, словно не замечая меня. У всех свои дела, заботы. Что уж говорить о чужих людях, когда даже мой спутник и односельчанин вначале откупился от милиции моими деньгами, а потом и вовсе бросил меня в беде. Наверняка ведь видел, как меня «сорвали» с поезда, вагоны-то были рядом. Вот такие проскочили в моей голове мысли. Я по наивности рассказал, что я имею с собой, он же мне ничего не говорил и при мне ничего не покупал. Не думаю, что он в такое неблизкое путешествие пустился вовсе без денег. До этого времени и думать-то мне было некогда – нужно было действовать. А тут оказался почти в безвыходном положении.

Просить милостыню совесть не позволяла, да и смелости и нахальства не хватало. И я решил пойти туда, куда движется по мосту большинство людей. Думал просто походить по городу, раз уехать не могу. Проходя по мосту, я заметил, что станция огорожена с другой стороны деревянным забором. А в таком заборе всегда найдётся «дырка». Не торопясь, стал изучать сверху возможность пробраться на станцию. На путях стояло больше десятка длинных грузовых составов, между ними ходили по одному охранники. Я спустился с моста, пошёл вдоль забора и вскоре набрёл на нелегальный вход на территорию станции. Доска держалась на одном гвозде – отодвинул её в сторону, сделал шаг вперёд, и ты уже на территории станции. Теперь осталось пройти под составами и не попасться на глаза охране. Мне приходилось по-пластунски переползать под вагонами и одновременно следить за охранником, замечая, в какую сторону он идёт. Если он шагал спиной ко мне, я рывком проскакивал под следующий состав и начинал следить за очередным охранником. Между некоторыми составами не было охраны, и я продвигался быстрее. Таким образом я в конце концов пробрался на перрон. Зашёл в здание вокзала, узнал из расписания, что ближайший пригородный поезд до станции Верещагино не более чем через час. Эта станция находилась примерно на полпути до Балезино.