Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969 - [35]

– Нам работники нужны. А по приезде мы вас примем в колхоз и поможем устроиться с жильём.

В общем, «златых гор» они нам не обещали, но в остальном обнадёжили. Время подходило к вечеру. В деревне магазина не было, да нам и пользоваться магазином было бы непривычно. Наши будущие «работодатели» догадались, что нам нужно что-то перекусить и где-то переночевать. Организовали нам ужин, попросив повара тракторной бригады нас накормить. Анна Ивановна (так нам её представили) принесла хлеб, суп и по стакану молока. Мы поужинали, поблагодарили хозяев и, с их разрешения, остались ночевать в конторе.

Наконец-то мы выспались и почувствовали себя нормально. Когда хозяева утром пришли в кабинет, мы были уже «на ногах». Председатель предложил нам немного поработать, «не далее, чем до обеда». Мы согласились, даже не зная, что придётся делать. Нам принесли завтрак и мы поели втроём. Третьим был тракторист Степан, которому мы с Виктором должны были помочь вызволить из грязи трактор ХТЗ. Степан рассказал, что он перегонял трактор с одного поля на другое через низину, где было довольно сыро, трактор забуксовал и, как говорят, «лёг на пузо».

У конторы уже стояла конная повозка. На телеге уже находился шанцевый инструмент: две лопаты, пила, топор. Мы с Виктором сели на телегу, Степан был за кучера. От конторы мы поехали вдоль берега реки и добрались до другой улицы. На краю этой улицы, на берегу реки стоял большой красивый кирпичный дом. Степан рассказал, что в этом доме до революции жил богач Поклевский, чьим именем названа ближайшая железнодорожная станция. От дома Поклевских дорога шла к бывшему мосту через реку, от которого остались только сваи. Ниже был брод, глубиной не больше метра, с песчаным дном. Лошадь смело шла к воде и по воде. Видимо, эта переправа была ей привычна. На другом берегу находилось две улочки – около десятка жилых домов. Они располагались под прямым углом друг к другу. Одна улица примыкала к сосновому бору, а другая к лиственному лесу, то есть обе они находились в довольно живописном месте. Миновав этот маленький «посёлок», мы проехали через лес и оказались около «утонувшего» трактора», которому нужна была наша помощь.

Началась работа по освобождению машины. Мы обкопали её, подкопали, чтобы можно было подкладывать «подъёмные средства». Заехали на лошади в лесок, нарубили, напилили чурок и ваг (вага – длинный шест, рычаг) для поднятия передка – эта сторона более лёгкая. Подъехали к трактору, подняли передок. Степан завёл мотор, а мы подкладывали под задние ведущие колёса хворост, палки и чурки. Трактор всё это топил в грязь, но медленно и упорно продвигался к сухому месту. Так мы выполнили первое задание руководителей колхоза им. Рокоссовского.

Когда мы вернулись в контору, нас поблагодарили за помощь, покормили и дали в дорогу булку пшеничного хлеба и два литра молока. Пшеничный хлеб в Кваке мы ели лишь по праздникам и то до войны. Пшеницу там почти не сеяли. Обычно хлеб был из ржаной муки в смеси с овсяной. А ячмень шёл на крупу для каши. Но и этого мы не получали ни грамма.

На прощание председатель колхоза попросил нас, чтобы мы поскорее возвращались вместе с семьями. Мы пообещали по возможности не задерживаться и отправились пешком на станцию Поклевская.

* * *

Где-то около полудня мы уже сели на подножку вагона первого попавшегося поезда дальнего следования, идущего до Москвы. Конечно, билетов мы не брали. Поезд шёл около 80 километров без остановок до станции Камышлов, а вот там нас встретила и задержала «доблестная» милиция. Поезд тронулся, а мы сидели в привокзальной комнате милиции.

Меня, как несовершеннолетнего, вскоре отпустили, а Виктора оштрафовали на 200 рублей. У него денег не было, и он попросил у меня. Я отдал ему почти все деньги, осталась лишь пятёрка. А до Балезино добираться ещё 750 километров… Виктор штраф уплатил и его освободили. Мы посмотрели расписание поездов и оказалось, что можем уехать уже через полтора часа. Вышли в привокзальный сквер, сели на лавочку в тени деревьев и решили перекусить. И кого мы увидели? Николая, в том же пальто, которое у него чуть не отобрали грабители, такого же опрятного, в белой рубашке, при галстуке. Мы с ним поздоровались, подивившись неожиданной встрече и обрадовавшись знакомому человеку. Пригласили его за импровизированный стол – скамейку со скатертью – газетой. Достали хлеб и бутыль с молоком. Хлеб разломили на куски и ели, запивая из горлышка бутыли по очереди. Так отобедали втроём. Николай нас поблагодарил и сказал, что у него есть, что поесть, но он нас угостит позже. Но в этот раз он ехал в вагоне по билету и к нам больше так и не вышел.

Остатки хлеба мы с Виктором поделили поровну и дальше ехали на подножках разных вагонов. Было похоже, что в стране началась борьба с бродяжничеством, и власти не хотели, чтобы в Москву приезжали бездомные. Если во время поездки в сторону Сибири нас не трогали ни проводники, ни милиция, то на обратном пути не давали становиться на подножку, пока поезд не уйдёт со станции. Кроме слов, проводники использовали флажки, как холодное оружие. Могли ударить по голове или попытаться столкнуть нахала на ходу.