Религия и художественная культура: худой мир лучше доброй ссоры - [12]

"С книги "Человек Церкви" (а может быть, раньше, с изображения патриарха Алексия II на фреске Казанского собора в Москве?) ведет отсчет агиографическая кампания по созданию галереи "советских архиереев-мучеников за веру", которая затем перейдет на телевидение, где будут показаны фильмы о марксистко-ленинских подвижниках — патриархе Алексии I (Симанском) и митрополите Николае (Ярушевиче) ("Холодная оттепель 1961 года" и фильм Николая Сванидзе "Митрополит Николай. 1959 год"), созданные в духе прославления "несгибаемых воинов" церковного фронта. Иронически эти фильмы можно определить как художественно-документальные, в том смысле, что вымысел здесь превалирует над фактом. Вскоре после показа на телевидении на фильмы "обрушиваются" положительные рецензии и награды кинофорумов. "Да, не все пастыри и архипастыри РПЦ МП оставили по себе добрую память, не всем из них удалось сохранить свои ризы незапятнанными сотрудничеством с богоборческой властью, что, безусловно, является не столько их виной, сколько бедой. Однако пример исповеднического служения владыки Николая (Ярушевича) лишний раз подтверждает ту мысль, что именно на крови, страданиях и вере единиц и стоит Церковь (выделено мною — Е.В.)".[37]

А кровь тысяч и тысяч новомучеников, не пошедших на сговор с антихристианским режимом? Если почитать многочисленные речи митрополита, воспевающие советскую власть и лично товарища Сталина как «знамя славы, процветания, величия нашей Родины», фраза из рецензии о "крови и страданиях" будет звучать кощунственно по отношению к жертвам политики Ярушевича. [38] Об истинных защитниках Церкви того времени — о Борисе Талантове и 12 вятичах, об "Открытом письме" священников Глеба Якунина и Николая Эшлимана, о епископе Гермогене (Голубеве), например, в этих фильмах не сказано ни слова. Исповедниками и мучениками представлены не они, а соработники их гонителей.

Агиографическая литература последнего двадцатилетия требует отдельного изучения. Автор единственного фундаментального исследования «Русская агиография в культурно-историческом контексте переходных эпох» Маргарита Лоевская пишет о мифологизации, политической пропаганде и китче как чертах дешевой, низкопробной литературы, претендующей на житийность. Более чем сомнительны рассказы о влиянии старицы Марии (Маковкиной) на Косыгина, о встречах блж. Матроны со Сталиным, который «взялся очищать Россию от сионизма, захвата ее, и если бы не это, кто знает, может быть бы его и не убрали. <…> Матушка часто нам показывала, как Сталин пред смертью будет кричать: «Что, что вы!» По одной стороне постели будет стоять Каганович, а по другой стороне сестра его. «Что хотите делать со мной?» А они наложат подушки на него. Это было сказано Матушкой в 1943 году».[39] Антисемитскими высказываниями изобилуют «жития», составленные Данилушкиными, а «агиографические сказания» об Иване Грозном и Григории Распутине стали столь многочисленны и популярны, что вызвали критику со стороны патриарха. На епархиальном собрании 2003 г. он заявил, что некоторые издатели «популярной» литературы разжигают межнациональную, межконфессиональную и межрелигиозную вражду, за что следует подвергать каноническим прещениям»[40].

На этом фоне Майя Кучерская возрождает ироническую агиографию в жанре фацеции — короткого шуточного рассказа, подтрунивающего над пороками духовенства: безверием, жадностью, невежеством, торгашеством, фарисейством, политиканством, жаждой власти и пр. На Русь этот жанр пришел из Италии XV века и вошел в лубочные рассказы и басни. Ее «Современный патерик» написан в духе «иронии умиления», даже в гротескных зарисовках церковного быта она сохраняет добрую улыбку.

Батюшка-бизнесмен строит храмы, приюты, конюшни, магазины, Диснейленд, православный бассейн, аэродром, флот. «Тут батюшка видит, пора становиться православным президентом, подумал-подумал, но махнул рукой. Если еще и президентом, служить будет некогда, а я всё-таки иерей, по чину Мелхиседекову». Другой батюшка поправляет дела при помощи бандитов и находит этому союзу богословское оправдание: «Разве они не люди? А отсекать их от благодати Божией — грех, там глядишь, и покаются, как благородный разбойник на кресте. Так что до скорой встречи в обители рая!». В галерее Кучерской есть батюшка-антисемит, неверующий батюшка («А вот как раньше, если коммунист, не обязательно же в коммунизм верит. Ну, так же и батюшка. Главное, чтоб человек был хороший»), образованный батюшка (как редкий экземпляр), и даже батюшка-«людоед».[41]

Сергей Чупринин в предисловии к «Современному патерику» подчеркивает своевременность книги «именно сейчас, когда из Средневековья, от средневековых, насквозь идеологизированных и порядком обветшавших, но пока не сдавшихся представлений о вере, о Церкви и ее служителях Россия тяжко переползает к Новому времени, и каждый пример внутренней свободы и раскомплексованности, соединенной с чуткостью и тактом, у нас наперечёт».[42]

IX. Игра РПЦ на поле попкультуры и постмодернизма. Возрождение церковного антиэстетизма. Выставка «Осторожно, религия!»