Реконкиста - [117]

– А хороший парень, наш Лино, – произнес наконец Эбен.

– Чрезвычайно благородный, – согласился с ним Фушерон. – Когда-то было у меня несколько подобных приятелей: всех уже нет в живых.

– Он и так знал, что вскоре умрет, – отозвался доктор де Лис. – Я обследовал его.

– Рак? – догадался я.

– Сифилис в самом паршивом издании, с метастазами на лимфатические узлы, – ответил Амбраз. – Слишком свободно жил наш парень.

Следующая решетка тоже поднялась, когда мы подошли к ней с амулетом в руке. Тут же, наряду со спокойным хлюпанием нашего канала, до нас начал доходить нарастающий шум, обещающий близость реки или, по крайней мере, весьма полноводного стока. Усиливающаяся вонь тоже подтверждала гипотезу, что мы приближаемся к схождению всех каналов, отводящих нечистоты из Циболы. Как мне казалось, это должна была быть еще не сама река но городская канализационная клоака.

Довольно быстро в свете фонарей мы увидели огромную камеру коллектора. Вайгель, все так же ведущий нашу группу, вышел на средину вместе с Тети.

И вот тут раздались выстрелы.

Ацтеки, что должны были приплыть сюда по реке со стороны пуэбло, не баловались парализаторами или газовыми патронами. Для решительного столкновения они выбрали огнестрельное оружие. Тети, которой пуля попал в грудь, без стона свалилась в грязную жижу. Великан же, терзаемый пулями со всех сторон поворачивался, словно бизон, до которого добралась облава и который думает над тем, откуда доносятся выстрелы. Наконец, упал и он.

– Что будем делать? – спрятавшись за каменным выступом, обратился я к Фушерону, у которого боевой опыт был побольше, чем у меня.

– Не пробьемся мы. Нужно отступать, – ответил тот.

– Куда?

– Вот этого я пока что не знаю.

Отступление вверх по течению канала оказалось более тяжелым, тем более, что пришлось продвигаться без фонарей. Погоня наступала нам на пятки, хотя ацтеки не горели умирать и вели обстрел издалека. Не видя нс, они просто стреляли вслепую в глубину коридора. Пули свистели над головами. Де Лиса ранили в руку. Мне какая-то пошедшая рикошетом пуля распорола бедро. Черт, в этом дерьме точно поймаю столбняк, мелькнула мысль.

Нас спасла первая решетка: мы то прошли ее легко, а вот у погони соответствующего амулета, похоже, не было. Понятное дело, я понимал, что индейцы, раньше или позднее, преодолеют эту преграду, равно как и последующие, но пока что мы получили какое-то время для себя.

– У вас нет какого-то аварийного плана? – спрашивал Эбен. – Не хочется подыхать в это аду!

– Поговорим об этом с Павоне, он лучше ориентируется в таких мелочах, – вывернулся я.

Возле следующей решетки я взял амулет у де Лиса, жалующегося на руку, в которой он теряет чутье. Мы вновь приближались к силовой установке. Вода в коридорах доходила уже до пояса и постоянно прибывала. Неужели Павоне заглушил оставшиеся насосы преждевременно? Повсюду звучали аварийные зуммеры. Входя в большой зал, я увидел плывущий труп. На нем был комбинезон ныряльщика, но кто-то снял с него маску. Я перевернул его на спину. Черт а ведь это был верховный жрец Атликс; то есть, сюда он должен был попасть сверху. Выходит, мы попали в огневую вилку.

– Прячься! – закричал я, падая в воду, и почти одновременно загремели выстрелы.

До меня донесся вопь Эбена. Притаившись за какой-то опорой, я следил за негром – он стоял посреди коридора; живот ему распороло несколько пуль. Фушерон и де Лис ответили огнем. И тут же выглянувший из-за колонны стрелок получил прямо в грудь. Частично плывя под водой и держась как можно ближе к стенкам, мы выискивали невидимых противников. На благородном лбу расцвело алое пятно. Фушерон ответил молниеносно, и снайпер, юный ацтек, чуть ли не подросток, тоже в костюме ныряльщика, выпустил оружие и, взмахнув руками, рухнул с галереи в воду. Обстрел прекратился. Неужели мы справились с последним?

Павоне нигде не было видно. Скорее плывя, чем идя с трудом в воде, мы добрались до пункта управления и направились в сторону реактора. Я спереди, Фушерон за мной.

– Неужели эти скунсы расправились с Лино?

Кроме зуммеров и шумом воды никаких посторонних звуков не было слышно. Внезапно какое-то шестое чувство заставило меня обернуться. Сразу же за мушкетером я увидел движущийся в воде удлиненный силуэт. Кайман?

– Фушерон, сзади! – завопил я.

Вот только слишком поздно. Ныряльщик выскочил из воды и вонзил нож в только-только поднимавшего оружие Фушерона. Раненный еще успел выстрелить в живот нападавшего. Но потом ноги под ним подломились, и француз исчез под водой. Ацтека добил уже я. Схватив мушкетера за волосы, я вытащил его на поверхность. Его щеки были покрыты смертельной бледностью. Глаза уже были стеклянистыми.

– Андре, Андре! – воскликнул я. – Не покидай меня в такой момент.

Не знаю, слышал ли он меня, заходящие мглой глаза всматривались вдаль.

– Нужно идти дальше, в атаку, en avant, allons enfants, – прошептал он и скончался у меня на руках.

У меня не было сомнений в том, что нашей экспедиции конец.

– Альдо, Альдо, – услышал я вдруг тихий голос.

Лино я обнаружил рядом с входом в камеру реактора.

Павоне истекал кровью из многочисленных ран. Какая-то пуля размозжила ему правую руку, другая пропахала кожу на голове.