Рекламная пауза - [2]
– Мальчики, работаем!
Хлопает в ладоши – раз-два-три!
– Работаем!
И снова – в ладоши.
Школа!
Хмельницкий нам сразу не понравился. Волосы взлохмачены, глаза блестят, нездоровый румянец на щеках, а на губах – улыбка. Нехорошая такая улыбочка, болезненная.
Взяли мы с Олегом гитары, Лёха за барабаны присел, палочками дал счёт. Грянули! Народ, заждавшийся музыки, сразу пустился в пляс.
Спели одну песню, вторую. Третью Попов предложил спеть Хмельницкому. Александр только головой покрутил – нет! Мы даже не стали спрашивать – а почему это вдруг?! Очень уж категорично Саша крутил своей взлохмаченной башкой с шальными глазами и совершенно идиотской улыбкой.
Ещё через пару-тройку песен Света объявляет перерыв для проведения оставшихся по сценарию конкурсов и опять просит Хмельницкого подыграть ей.
– Нет! – почти кричит Александр. Показывает на Попова:
– Он тоже может! – и бегом со сцены в ближайшую дверь. Мы с Крициным в недоумении – за ним.
Хмельницкий на полусогнутых ногах метался по комнате-аппендициту – без окон, с одной дверью – и судорожно искал что-то. Обеими руками он крепко обхватил район молнии на джинсах.
Теперь причина Сашиной лихорадки стала понятна.
– А что ж ты в сортир не пошёл? – я в недоумении развёл руки.
– Не донесу… – выдавал дикий степ Саша. – Уже…
Мы с Алексеем переглянулись – надо что-то делать, вон ведь как человека согнуло!
– У-у-у! – гудел наш товарищ и густо сыпал матами. Досталось всем – и Балаганному, и пиву, и нам почему-то, но больше всего – ведущей Свете.
Крицин увидел на заваленном всяким хламом столе пустую бутылку.
– Саня, давай сюда! – Лёха быстро поднёс бутылку туда, куда надо.
Хмельницкий чуть не плача, потянул молнию на джинсах вниз:
– Да как я – туда?! Она же маленькая!
– Кто? – не понял Алексей.
– Бутылка! – высоко крикнул Хмельницкий и добавил короткое, но ёмкое слово на ту же букву, что и бутылка. – Горлышко у неё вон какое!.. Это же не из-под кефира.
– Кефир здесь не пьют, – совершенно не к месту ляпнул я. Действительно, вот к чему это?
– Саня, я знаю как надо! – Решительность Алексея гипнотически подействовала на страдающего. Он полностью доверился Крицину.
Начали!
Я стоял у двери, чтобы никто не помешал процессу.
Парни склонили головы, аккуратно приспосабливая там всё как надо. На фоне доносящейся из зала «Барыни» и всеобщего веселья, здесь было подчёркнуто серьёзно и ответственно:
– Вот так…
– Ага!
– Чтобы прямо туда… И придерживать надо сверху.
– Ага, держу.
– Только не сразу, по чуть-чуть… Давай!
Через пару секунд Хмельницкий снова загудел:
– У-у-у!..
Это «у» принципиально отличалось от предыдущего. Сейчас это «у» звучало как наивысший восторг, запредельное наслаждение. Человеку на глазах становилось лучше. Ещё через несколько мгновений Саша, улыбаясь, подтвердил наши предположения:
– С-с-у-ука-а!..
Лёха внимательно контролировал процесс, склонившись над живописным ансамблем из двух предметов, словно хирург на операции.
Всё!
Хмельницкий стоял посреди комнатки с бутылкой в руке и блаженно улыбался. Сейчас он олицетворял собой абсолютное счастье. Мне вспомнился праздник Нового года в далёком детстве, когда у ёлки ты получал в подарок от Деда Мороза именно то, о чём давно мечтал.
Резко распахнулась дверь и в комнату, хлопая в ладоши, влетела Света:
– Работаем, мальчики, ра-бо-та-ем!
Рука с бутылкой, спрятанная за спиной, не ускользнула от всевидящего матёрого массовика-затейника.
– Ага, вот оно что, – догадалась Света. – Дело хорошее, сейчас уже можно по маленькой. И я с вами за компанию.
– Да нет… – опять закрутил башкой Хмельницкий. К его лицу опять приклеилась глуповатая улыбка.
Света, пошарив рукой под ворохом афиш, извлекла оттуда пару грязных стаканов.
– У нас и фужеры есть под это дело!
– Это не то, – слабо аргументировал Александр.
– А я всё пью! – отрезала Света. – У нас тут в деревне чего только не наливают!
И засмеялась, весело так, заразительно. Мы с Крициным тоже захихикали.
– Такое не наливают, – Саша был непреклонен.
Света посмотрела на него строго:
– Тебе жалко, что ли?!
– Нет, не жалко. Только это…
Ведущая вечера поставила стаканы на неухоженный столик.
– Наливай! – Подмигнула Хмельницкому и добавила:
– Давай-ка с тобой на брудершафт выпьем!
Мы с Лёхой, лопаясь от смеха, выскочили из комнаты и только здесь дали волю своим эмоциям. Нас согнуло пополам, и потом ещё долго не разгибало. Те звуки, которые мы издавали, вряд ли можно было назвать смехом. Стон, рёв, ржание, похрюкивание и повизгивание – весь этот синтез мы выдавали почти одновременно. Лица покраснели, из глаз лились слёзы. Мы их как могли утирали, они катились вновь. Попов и отдыхающие молча смотрели на нас. Интересно, о чём они думали?
Вскоре из каморки появились Саша со Светой. Он, весь красный, нервно посмеивался, поглаживая усы, а она по-доброму улыбнулась нам и подмигнула:
– Ничего, бывает!
Хлопнула в ладоши – раз-два-три:
– Работаем, мальчики!
С Хмельницким мы играли потом ещё года два. Отмечали вместе праздники, дни рождения. Иногда после работы или репетиции мы могли задержаться под задушевную беседу за бутылочкой-другой. И Саша, конечно, сиживал с нами.
Что такое настоящее прошлое? У каждого из читателей есть свой ответ на этот непростой вопрос. Это может быть рассказ о прошлом без вранья – так, как было на самом деле. Или же прошлое, которое состоялось – и которое не стыдно вспомнить. Или – просто жизнь – такая, какая она есть, со всеми её радостями и горестями. Глубока народная мудрость: жизнь прожить – не поле перейти!Это верно и для тех, кто «сделан в СССР», и для тех, кто увидел свет в новой России. Однако воспоминания о советском прошлом замечательны по-своему.
Когда речь идет о любви, у консервативных родителей Фрэнка Ли существует одно правило: сын может влюбляться и ходить на свидания только с кореянками. Раньше это правило мало волновало Фрэнка – на горизонте было пусто. А потом в его жизни появились сразу две девушки. Точнее, смешная и спортивная Джо Сонг была в его жизни всегда, во френдзоне. А девушкой его мечты стала Брит Минз – красивая, умная, очаровательная. На сто процентов белая американка. Как угодить родителям, если нарушил главное семейное правило? Конечно, притвориться влюбленным в Джо! Ухаживания за Джо для отвода глаз и море личной свободы в последний год перед поступлением в колледж.
Книгой «СПЯЩИЙ БОГ 018» автор книг «Проект Россия», «Проект i»,«Проект 018» начинает новую серию - «Секс, Блокчейн и Новый мир». Однажды у меня возник вопрос: а какой во всем этом смысл? Вот я родился, живу, что-то делаю каждый день ... А зачем? Нужно ли мне это? Правильно ли то, что я делаю? Чего же я хочу в конечном итоге? Могу ли я хоть что-нибудь из того, к чему стремлюсь, назвать смыслом своей жизни? Сказать, что вот именно для этого я родился? Жизнь похожа на автомобиль, управляемый со спутника.
Автор приглашает читателя послужить в армии, поработать антеннщиком, таксистом, а в конце починить старую «Ладу». А помогут ему в этом добрые и отзывчивые люди! Добро, душевная теплота, дружба и любовь красной нитью проходят сквозь всю книгу. Хорошее настроение гарантировано!
Этот роман о старости. Об оптимизме стариков и об их стремлении как можно дольше задержаться на земле. Содержит нецензурную брань.
Погода во всём мире сошла с ума. То ли потому, что учёные свой коллайдер не в ту сторону закрутили, то ли это злые происки инопланетян, а может, прав сосед Павел, и это просто конец света. А впрочем какая разница, когда у меня на всю историю двенадцать листов дневника и не так уж много шансов выжить.
Впервые доктор Грин издал эту книгу сам. Она стала бестселлером без поддержки издателей, получила сотни восторженных отзывов и попала на первые места рейтингов Amazon. Филип Аллен Грин погружает читателя в невидимый эмоциональный ландшафт экстренной медицины. С пронзительной честностью и выразительностью он рассказывает о том, что открывается людям на хрупкой границе между жизнью и смертью, о тревожной памяти врачей, о страхах, о выгорании, о неистребимой надежде на чудо… Приготовьтесь стать глазами и руками доктора Грина в приемном покое маленькой больницы, затерянной в американской провинции.
«Прямой эфир» – третья книга из серии «Настоящее прошлое».Эту серию открыли сборники рассказов Артёма Бочарова («Первое свидание» и «Рекламная пауза»), в которых автору удалось сохранить неповторимые черты советского времени, дорогие и близкие (а иногда и наоборот!) для каждого, кто был «сделан в СССР». Что такое настоящее прошлое? У читателей, конечно, есть свой ответ на этот непростой вопрос. А с точки зрения Артёма, это – просто жизнь, такая, какая она есть, со всеми её радостями и горестями.Эпоха, которая завершилась на наших глазах, уже становится легендой… Можно вспоминать только плохое, можно – только хорошее.