Речь против языка - [18]
Обучающийся ребенок ясно понимает, какой язык принадлежит хозяину, а какой – слуге. Таким двуязычным был мальчик
А.С. Пушкин, научившийся иностранному языку от французских рабов. Воспитание его мало заключало в себе русского: он слышал один французский язык; гувернер его был француз, человек неглупый и образованный; библиотека его отца состояла из одних французских сочинений[140].
Отмеченное не противоречит известной Платону мысли, что «никакое имя не существует по природе, но все – по установлению». В жаргоне лингвистов для этой простой мысли установлено наименование «конвенционалистической теории языка». Речь развивает язык от жестов к словам, как средству обозначения предметов (примеч. cciii).
Ученик и главный оппонент Н. Хомского Дж. Лакофф опровергает идею «синтаксис über alles» и утверждает, что семантика – главная составляющая языка, а основа мышления – метафора. С теорией метафор связана его мысль, что человек мыслит в концептуальных рамках и неосознанно адаптирует поступающую информацию о мире так, чтобы втиснуть ее в эти рамки (примеч. cciv).
Заимствования из языков италиков объединяют аккадский, хурритский и урартский языки. Это сходство их словарей было замечено после появления в сети книги «Римские невозвращенцы: утешение дырой» (примеч. ccv). Аккадский язык является семитским, на памятниках хурритского языка различают шесть диалектов, не считая говоров Аррапхи и Алалаха (примеч. ccvi). Взаимное родство языков семитских теснее, чем индоевропейских (индогерманских, арийских) (примеч. ccvii). Принятое в языкознании деление языков на индоевропейские и семитские хорошо описано и отражает разные способы мышления их носителей. Воздействие семитского языкового мышления на речь господ привело к явлению, которое заметил А. Шлейхер, разделивший языки бывших рабовладельцев на синтетические (сохранившие падежные окончания имен) и аналитические (утерявшие падежные окончания) (примеч. ccviii). Синтетические (флективные)[141] языки (русский, малоросский, белорусский, литовский и т. д.) сохранили в себе больше общего с языком римских господ-праотцов, чем осемиченные аналитические[142](английский, болгарский и т. д.).
Аристотель заметил: «Сколькими способами говорится, столькими же способами означает себя бытие» (примеч. ccix). С этой его мыслью на свой лад согласились Б. Уорф и повторяющие его психолингвисты В.А. Звегинцев и И.Н. Горелов:
Утверждение, что мышление является материалом языка – это неверное обобщение более правильного образа, что мышление является материалом различных языков. Именно эти различные языки суть действительные явления (примеч. ссх).
В этом смысле весьма существенна разница между флективными и аналитическими языками. «В аналитическом языке нет вариантов[143], поэтому здесь можно либо что-то сказать, либо ничего не сказать».
Совершенно иное положение во флективных языках. Здесь налицо вариативность (изменчивость), которая быстро растет к астрономическим значениям с увеличением числа связанных в предложение знаменательных слов. Выраженная этим числом средняя длина предложения русской письменной речи превышает 10, т. е. пишущему приходится в среднем выбирать один из 10! (3 628 800) вариантов оформления одного и того же.
Отсутствие вариантов в аналитическом языке позволяет отстранить от результата говорящего (или пишущего), снять проблему (труд) выбора, реализации (осуществления) одной из множества возможностей: в аналитических языках эти трудности даже не осознаются. Когда же речь идет о флективном строении речи, говорящий, как источник порядка, снятого выбора, неустраним: порядок здесь вносится извне через осознанный или неосознанный выбор говорящего, что и делает его виновником именно этого, а не какого-то другого порядка (примеч. ccxi).
Эпикур учил, что язык (речь) имеет естественное происхождение, его мысль об этом попытался переложить на новый лад природный грузин И.В. Сталин. Лукреций Кар, издавший свою книжку De rerum natura («О природе вещей») незадолго до ухода тысяч своих читателей вместе с М. Крассом на Восток, установил строгое соответствие не только между звуками и чувствами, но и между звуками и предметами, которые действуют на чувства:
Наконец, что такого удивительного в том, что человеческий род… помечал вещи в соответствии с разными чувствами различными звуками (pro vario sensu varia res voce nataret (примеч. ccxii)) (примеч. ccxiii).
VII. Яблони и яблоки
Стивен Пинкер (примеч. ccxiv) выстроил аргументацию,
которая ведет от болтовни современных народов к предполагаемым грамматическим генам… Решающий аргумент состоит в следующем: сложно организованный язык универсален, потому что дети фактически вновь изобретают его, поколение за поколением, не потому, что их этому учат, не потому, что они изначально умны, не потому, что им это полезно, а потому, что они просто не могут не делать это.
Хотя историческая лингвистика может проследить развитие современных сложно организованных языков до их более ранней ступени, это просто отодвигает проблему на шаг назад; нам нужно увидеть, как люди создали сложно организованный язык с нуля. И это можно сделать
Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.
Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.
Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Китай все чаще упоминается в новостях, разговорах и анекдотах — интерес к стране растет с каждым днем. Какова же она, Поднебесная XXI века? Каковы особенности психологии и поведения ее жителей? Какими должны быть этика и тактика построения успешных взаимоотношений? Что делать, если вы в Китае или если китаец — ваш гость?Новая книга Виктора Ульяненко, специалиста по Китаю с более чем двадцатилетним стажем, продолжает и развивает тему Поднебесной, которой посвящены и предыдущие произведения автора («Китайская цивилизация как она есть» и «Шокирующий Китай»).
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.