Ребекка с фермы Солнечный Ручей - [108]

В этот драматический момент к стоявшим в боковых дверях Ребекке, Эбайдже и мисс Джейн присоединилась снедаемая любопытством мисс Миранда.

— Ну и ну! — воскликнула она. — Да где же это и как, скажи на милость, ты?..

— Я вчера работал на плотине возле Юниона, где сплавляют лес, — засмеялся Эбайджа, с довольным видом поглядывая по очереди на каждую из трех своих собеседниц, — и увидал, как эта шляпка скакнула в воду, как раз когда Бекки ехала по дороге. Форма у этой шляпки вроде как у лодки, и я не я, если она не плавает, как настоящая лодка! «Где это я видал такие колючие перья?» — думаю я.

(«Вот именно, где?» — подумала, с мятежным чувством в душе, Ребекка.)

— Ну и тогда до меня дошло, что я возил эти перья в школу, и возил их на собрания, и возил на ярмарку, и возил почти везде — на голове у Бекки. Тут я дотянулся до шляпы шестом и поймал ее, прежде чем ее успело зажать между бревнами и сплющить, и вот она! Шляпке-то само собой пришел конец — похоже, будто на нее мокрый слон наступил, но перья — как новые! Я ее и принес-то, собственно говоря, из-за этих перьев.

— Очень любезно с твоей стороны, Эбайджа, и мы все тебе очень обязаны, — сказала Миранда, сунув одну руку внутрь шляпы, а другой медленно поворачивая этот злополучный предмет. — Ну, скажу я вам, — воскликнула она, — да я, кажется, и прежде это говорила, из всех носких перьев, какие я видела на своем веку, эти самые ноские! Им, похоже, никогда сносу не будет. Смотрите, как на них держится краска миссис Кобб; они почти такие же коричневые, что и до того, как упали в воду.

— Никакой цвет от воды не вянет, — усмехнулся Эбайджа, который был довольно известен в Риверборо своими каламбурами.

— И как подумаешь. — продолжила Миранда, — сколько шума поднимают из-за этих страусов, которых убивают сотнями ради их перьев, а перья никуда не годятся, после того как попадут под первый же ливень, и все это время позволяют таким ценным дикобразам бегать вокруг в их иголках… Ну никак я этого не могу понять! Разве что модистки узнали, как долго эти иголки служат, и не стали использовать их для отделки, чтобы не остаться без работы. Эбайджа прав: шляпа больше никуда не годится, Ребекка, но ты можешь сегодня купить другую — любого цвета и формы, какая тебе только поправится, — и отдать мисс Мартон, чтобы она пришила к ней эти коричневые иголки с какой-нибудь пряжкой или бантом — так только, чтобы прикрыть иголки у основания. Тогда благодаря Эбайдже ты будешь со шляпой еще на один сезон.

Дядя Джерри и тетя Сара вскоре тоже узнали о том, какую роль сыграл рок, или Эбайджа Флэг, в делах Ребекки, так как в тот же вечер она сама в сопровождении учительницы пришла к старому вознице. Сняв свою новую шляпу с древним украшением, она несколько нарочито положила ее вниз донышком на кухонный стол и вышла из комнаты — ямочки на ее щеках были чуть глубже, чем обычно.

Дядя Джерри поднялся со своего сиденья и, пройдя через комнату, с любопытством заглянул в шляпу. Он обнаружил, что внутри к тулье аккуратно приколота круглая бумажная подкладка и на ней выведены следующие строки, которые произвели большое впечатление на слушателей, когда были прочитаны вслух мисс Дирборн, и которые с ее одобрения были позднее занесены в Книгу Мыслей для блага грядущих поколений:

Я из бессмертников венок

Сплету себе сейчас! —

Воскликнул, нюхая цветок,

Колючий дикобраз. —

Лет двести — век недолог мой,

Иголки ж хоть куда,

Не будет сносу ни одной

До Страшного Суда.

Их можно красить много раз,

Любой придать им цвет,

Но не пробьет их смертный час —

Конца цветенью нет!

О символ вечной красоты,

Невянущий цветок!

Венчай мои иголки ты,

Ведь им не минет срок!

Р.Р.Р

Рассказ пятый Спасение флага

I

Даже когда Ребекка закончила учебу, достигнув весьма почтенного семнадцатилетнего возраста и потому обретя способность оглядываться на прошлое, невероятно длинное и так много вместившее, она по-прежнему измеряла время не годами, а определенными важными событиями.

Был год, когда умер ее отец; год, когда она уехала с Солнечного Ручья и поселилась у теток в Риверборо; год помолвки сестры Ханны; год, когда умерла маленькая Мира; год, когда Эбайджа Флэг перестал работать в хозяйстве судьи Бина и ошеломил весь Риверборо, отправившись в Лимерик, в среднюю школу, чтобы получить образование; и, наконец, год ее выпуска из учительской семинарии — событие, которое в семнадцать лет кажется скорее кульминацией, чем началом существования.

В промежутках между этими эпохальными событиями отчетливо выделялись на сером фоне скучной повседневной жизни и некоторые другие происшествия.

Был день, когда она впервые встретила лучшего из своих друзей — мистера Аладдина, и позднее — другой, даже еще более радостный и светлый, — когда он подарил ей коралловые бусы. Был день, когда семейство Симпсонов, находясь в затруднительном положении, уехало из Риверборо, и она горячо поцеловала Клару-Беллу на развилке дорог, сказав, что навсегда останется ее верной подругой. Был и визит в кирпичный дом миссионеров, возвратившихся из Сирии, — светлое, романтическое воспоминание, такое же яркое и необычное, как и чудесные перышки маленьких птичек, привезенные гостями с собой из далеких стран Востока. Она хорошо помнила ту минуту, когда Берчи предложили ей выбрать одно перышко для себя, и тот восторг, с которым она гладила эти красивые перышки, разложенные на обитом черной волосяной тканью диване. Затем был приезд нового священника — много кандидатов на это место подверглось испытанию, но выбран был именно мистер Бакстер. И наконец, был подъем флага — праздничные торжества, взволновавшие общество Риверборо и Эджвуда, от центра до периферии, торжества, состоявшиеся как раз перед тем, как она поступила в учительскую семинарию в Уэйрхеме и распрощалась с доброй мисс Дирборн и сельской школой.