Ребекка с фермы Солнечный Ручей - [106]

Так кончилось это неприятное дело — не как обычно, холодными словами со стороны мисс Миранды и горькими чувствами со стороны Ребекки, но неожиданным проблеском взаимопонимания.

Миссис Кобб, которая умела мастерски красить вещи, погрузила вызвавшие такое раздражение злосчастные иглы в коричневую краску и оставила в ней на целую ночь, что не только придало им приятный теплый цвет, но и сделало менее жесткими их острые концы, так что, по мнению Ребекки, они были уже не столь отвратительными и страшными.

А затем миссис Перкинс заглянула в свою стоявшую на чердаке коробку со шляпными лентами и дала мисс Дирборн бледно-голубую бархатную ленточку, из которой та сделала обшивку и великолепную розетку для коричневой шляпы. Из этой розетки защитное оружие дикобраза торчало весело и гордо, как плюмаж Генриха Наваррского.[67]

Ребекка если и не слишком утешилась, то все же смирилась и была достаточно тактична, чтобы скрыть свои чувства теперь, когда знала, что экономия была причиной некоторых вердиктов тетки, касавшихся одежды. Ей удалось забыть о пурпурной «птичьей грудке», которая являлась ей лишь во сне, свисая с потолка и ослепляя своим ярким цветом. Эти видения заставляли Ребекку надеяться только на то, что «грудка» будет вскоре продана и не станет искушением для нее, Ребекки, когда она будет проходить мимо витрины модистки.

Прошло не так уж много времени, и однажды мисс Миранда одолжила у мистера Перкинса лошадь и повозку и отправилась, взяв с собой Ребекку, в Юнион за колбасным фаршем и зельцем. Она намеревалась также навестить миссис Кобб, заказать по пути телегу сосновых дров у мистера Страута и оставить кое-какое тряпье на плетеный половик у старой миссис Пиз — все это для того, чтобы путешествие было как можно более полезным, учитывая потерю времени и вероятный износ черного шелкового платья, надетого в дорогу.

Черная шляпа с красным крылышком была насильственно снята с головы Ребекки перед самым отъездом и заменена кошмарной коричневой без полей.

— Рано или поздно все равно начнешь ее носить, — заметила Миранда; Джейн стояла у боковой двери и втайне сочувствовала Ребекке.

— Хорошо, — сказала Ребекка, с мстительной гримасой нахлобучивая на голову жесткую коричневую шляпу и отпуская натянутую резинку, в которую продела свои длинные косы, — но это напоминает мне о словах, которые произнес мистер Робинсон на похоронах своей жены, когда священник сказал ему, что теща поедет в одном экипаже с ним.

— Не понимаю, какое отношение могут иметь слова, сказанные много лет назад мистером Робинсоном, к тому, что ты надеваешь эту шляпу, отправляясь в Юнион, — отозвалась Миранда, подтыкая с боков полость, которой накрыла колени.

— А вот могут; потому что он сказал: «Что ж, делайте как хотите, но это испортит мне всю поездку!»

Джейн резко закрыла дверь, отчасти потому, что у нее возникло желание рассмеяться (желание, которое до того, как Ребекка поселилась в кирпичном доме, не возникало на протяжении многих лет), а отчасти потому, что ей совсем не хотелось услышать ответ, который даст сестра, когда до нее дойдет весь смысл анекдота, рассказанного Ребеккой, — любимого анекдота мистера Перкинса.

День был холодный и ненастный, с сильным ветром, грозившим принести ранний снегопад. С деревьев уже были сорваны все листья, земля была твердой, и колеса повозки громко стучали по колдобинам на дороге.

— Хорошо, что я надела теплую шаль поверх пальто, — сказала Миранда. — Тебе не холодно, Ребекка? Завяжи потуже свой белый шарфик на шее. Этот ветер меня прямо-таки насквозь продувает. Я уже жалею, что мы не дождались денька получше. Эта дорога в Юнион идет то вверх по холму, то вниз, и нельзя ехать быстро — такая она ухабистая. Не забудь сказать, когда зайдешь в лавку Скотта, чтобы свинину мне прислали со всеми обрезками, — может быть, я попробую сделать немного топленого жира. Последняя телега дров разошлась ужасно быстро; надо будет выяснить, не сможет ли Эбайджа Флэг привезти нам кругляшей с лесопилки, когда будет в следующий раз возить дрова для судьи Бина. Думай о том, как правишь лошадью, Ребекка, и не гляди так часто на деревья и на небо. Это то же небо и те же деревья, которые тут всегда были. С холма спускайся очень медленно, а по мосту пусти лошадь шагом. Я всегда боюсь, что он проломится подо мной, а мне не хотелось бы свалиться в этот быстрый поток, да еще и в такой холодный день. Через неделю он уже совсем замерзнет. Я…

Окончание этой последней фразы, по всей вероятности, было не так уж важно, но так или иначе, а она осталась незавершенной, поскольку, когда повозка находилась на середине моста, неистовый порыв ветра подхватил шаль мисс Миранды и набросил ей на голову. Длинные тяжелые концы шали закрутились в противоположных направлениях и плотно окутали колышущуюся на ветру шляпу. В руках у Ребекки были кнут и вожжи, и, пытаясь помочь сражающейся с шалью тетке, она не могла придержать свою собственную шляпу, которую неожиданно сорвало у нее с головы и бросило на перила моста, где она на мгновение остановилась, дрожа и колыхаясь.

— Моя шляпа! Ах! Тетя Миранда, моя шляпа! — вскрикнула Ребекка, совершенно забыв в эту минуту, как часто молилась о том, чтобы «капризный дикобраз» исчез когда-нибудь в результате именно таких бурных событий, раз уж он отказывается умереть естественной смертью.