Ребекка с фермы Солнечный Ручей - [110]

Свою патриотическую идею миссис Бакстер сообщила женскому благотворительному комитету, предложив, чтобы женщины выкроили и сшили флаг сами.

— Возможно, он будет не так хорош, как те, что делают на фабриках в больших городах, — сказала она, — но вид нашего самодельного флага, реющего на ветру, вызовет у нас чувство гордости, и он будет значить больше для подрастающих юных избирателей, если они будут знать, что их матери сделали его своими руками.

— Не согласитесь ли вы разрешить некоторым девочкам помочь в этой работе? — скромно спросила мисс Дирборн. — Мы могли бы выбрать лучших швей и позволить им сделать хотя бы по нескольку стежков, чтобы и они почувствовали себя причастными к созданию флага.

— Это именно то, что нужно! — воскликнула миссис Бакстер. — Мы вырежем красные и белые полосы и сошьем их вместе, а после того как мы приметаем белые звезды к голубому прямоугольнику, девочки смогут пришить их. Нужно успеть сделать его к предвыборному митингу. Нынешний год — год выборов президента, и лучшего времени, чтобы впервые поднять наш новый флаг, не придумаешь.

II

Так возникла эта благородная инициатива, и день за днем в обоих поселках — Риверборо и Эджвуде — шли приготовления к торжествам.

Мальчики, как будущие избиратели и солдаты, потребовали, чтобы им дали активно участвовать в этих приготовлениях, и были организованы судьей Бином в отряд флейтистов и барабанщиков, так что теперь день и ночь воинственная, но крайне нестройно звучащая музыка будила окрестное эхо, а оглушенные ею матери чувствовали, как патриотизм медленно покидает их, сочась через подошвы туфель.

Дик Картер был назначен командиром отряда по той причине, что у его дедушки была золотая медаль, пожалованная ему королевой Викторией за спасение трехсот двадцати шести пассажиров с тонувшего британского корабля. Вероятно, Риверборо сочло, что пора заплатить Великобритании дань благодарности за ее благородное поведение по отношению к капитану Нейхему Картеру, и человеческое воображение не могло придумать ничего более подходящего и впечатляющего, чем участие, через внука в качестве доверенного лица, в подъеме американского флага.

Лизинг Перкинс старался оставаться довольным и в положении рядового. Ему не предложили никакого видного поста; главным образом, как заметила мать Минни Липучки, потому, что «у его отца в военное время была не очень-то хорошая репутация».

— О да! Джим Перкинс пошел на войну, — говорила она. — Он спрятался за курятником, когда пришли призывать в армию, но они все-таки нашли его и забрали. Он и в одно сражение как-то случайно попал, да сбежал оттуда. Он, Джим-то, всегда был осторожным; как видел, что несчастье на него надвигается, так сразу исчезал из виду, прежде чем оно успеет на него обрушиться. Он говорил, что восемь долларов в месяц без всяких прибавок ему маловато за то, чтобы он дал дырявить себя пулями. Он, Джим-то, и мухи не прихлопнет, ну что ж — мы не все время будем воевать, а он хороший сосед и кузнец хороший.

Мисс Дирборн предстояло изображать «Колумбию»,[69] а старшим девочкам обеих школ — «штаты». Такого спроса на миткаль и красные, белые и голубые ленты не могли припомнить с тех пор, как «Уотсон стал держать магазин», а увидев, какое количество нижних юбочек вывешено для отбеливания на солнце, случайный проезжий мог представить Риверборо сплошной и непрерывно действующей школой танцев.

Нравственность юношества, как мужского, так и женского пола, достигла почти неправдоподобного уровня, так как родителям требовалось лишь поднять палец и сказать: «Не пойдешь на поднятие флага!» — и непокорный дух сразу же вооружался мужеством для новых усилий, направленных на достижение абсолютной безгрешности своего существования.

Мистер Джеримайя Кобб согласился изображать «дядю Сэма», и ему предстояло везти на церемонию «Колумбию» и «штаты» на крыше своего дилижанса. А пока — мальчики занимались строевой подготовкой, женщины кроили, сшивали и приметывали, а девочки нашивали звезды. Звездному прямоугольнику флага предстояло гостить у каждой из них по очереди, пока она делает свою часть работы.

Все до одного чувствовали, какой это действительно прекрасный и замечательный труд — помогать в создании флага, и если Ребекка гордилась тем, что вошла в число избранных швей, то тетя Джейн испытывала то же чувство оттого, что научила ее шитью.

И вот настал долгожданный августовский день, когда жена священника подъехала в бричке к двери кирпичного дома и вручила сверток с большим куском материи Ребекке, которая приняла его в объятия с такой торжественностью, словно это был младенец, ожидающий обряда крещения.

— Я так рада! — удовлетворенно вздохнула она. — Я уже думала, что моя очередь никогда не настанет!

— Ты должна была получить его неделю назад, но Хальда Мизерв опрокинула пузырек с чернилами и испачкала свою звезду, так что нам пришлось приметывать другую. Твоя звезда последняя, а потом мы сошьем вместе полосы и кусок со звездами и Сет Страут прикрепит к нему веревку. Только подумай, пройдет совсем немного дней, и вы, дети, будете изо всех сил тянуть эту веревку, оркестр играть, мужчины кричать «ура», а новый флаг подниматься все выше и выше, пока красное, белое и голубое не развернется на фоне ясного неба!