Развод - [17]

— Отличная погода, правда? — говорю я, подходя к ней. Это первое, что приходит мне в голову.

Она смеется:

— Да, что-то уж слишком тепло для этого времени года.

— Да, но все-таки вчера под вечер был небольшой дождь.

— Да, вчера дождь был. И говорят, что снова будут дожди ближе к концу недели.

— Да-да, я слышал, а еще передавали, что в начале следующей недели ожидается улучшение погоды… но при этом сказали, что в середине недели может пойти снег и снег с дождем.

Все идет как будто по сценарию черно-белого фильма с участием Кэтрин Хепберн и Спенсера Трэйси[21], но снятого на бирмингемском материале: Трэйси играет роль несдержанного в чувствах студента-экономиста, а Хепберн — роль очаровательной студентки филфака.

Мы продолжаем развивать начатую тему — пережевываем метеорологические банальности и никак не можем сменить пластинку, — так продолжается по меньшей мере пять минут, пока я наконец не говорю нечто воистину глупое.

— Ну хватит про погоду, — объявляю я. — Как насчет того, чтобы по-быстрому прошвырнуться куда-нибудь и что-нибудь выпить?

Лицо Элисон моментально становится серьезным.

— Нет, спасибо, — произносит она безразличным тоном.

— Много дел?

Она отрицательно качает головой.

— Другие планы?

Она вновь отрицательно качает головой.

— Тогда почему ты отвергаешь мое предложение? — спрашиваю я.

— Ты сам знаешь почему, — отвечает она.

Она права, я сам знаю почему. Я сейчас знаю, что она знает, что я знаю.

— Мы можем быть хотя бы друзьями? — спрашиваю я как бы между прочим.

— Не думаю.

Сказав это, она извиняется и выходит из магазина. Я смотрю, как она удаляется от магазина, и абсолютно ясно чувствую, что меня не просто тянет к ней. То, что испытываю я сейчас, — более сильное и глубокое чувство. Более устойчивое. И во время разговора меня не оставляла мысль, что мы оба понимаем это и рано или поздно — что бы мы ни говорили и ни делали — между нами должно что-то произойти. Это всего лишь вопрос времени.

Среда, 4 марта 1992 года

9.33

— Джим приглашал меня выпить с ним, — рассказываю я Джейн на следующее утро, когда мы, завтракая, смотрим телевизор.

— И что он при этом говорил?

— Он сказал, что это будет просто по-приятельски, но я сказала «нет», а сейчас чувствую себя ужасно из-за этого.

— И почему ты «чувствуешь себя ужасно»?

— Потому что мне хотелось ответить «да». Мне надо наконец сделать выбор между ним и Деймоном.

Джейн недовольно морщится:

— Я знала, чем все кончится. Я ставлю на Джима. Правда в том, моя милая, что Деймон — это не тот, кто тебе нужен. В этом я уверена.

— Почему?

— Я всегда думала, что он чересчур хороший.

— Чересчур хороший?

— Чересчур хороший. Слишком ласковый. Слишком мягкий и пушистый. Между вами уже не проскакивают искры. Нет взаимной реакции, нет трения. Вы никогда не спорите, верно?

— Да.

— Ты никогда не кричишь и не скандалишь.

— Никогда.

— Пойми, это же ненормально. Он ласков с тобой. А ты ласкова с ним. Это все равно что смотреть фильм, который не успел начаться, а ты уже знаешь, чем он закончится.

— Ты права, но…

— Я знаю, что я права. Он славный парень. Но он не для тебя. То, что происходит между тобой и Джимом, не влияет на это. Суть в том, что ты должна порвать с Деймоном.

— Не могу.

— Почему?

— Потому что мы давно уже вместе.

— Это не причина.

— Я знаю.

— И что же ты намерена делать?

— Скоро у всех у нас закончатся занятия, потом мы получим дипломы и разъедемся, и, как говорится, с глаз долой из сердца вон, верно? Все, что мне надо, — это под любыми предлогами избегать Джима и выяснить, смогу ли я и дальше оставаться с Деймоном.

Четверг, 9 июля 1992 года

21.03

Ночной бал по случаю окончания университета. В моей руке свернутый в трубку лист бумаги, оповещающий весь мир о том, что я имею ученую степень по экономике и организации бизнеса. Я стою в баре, на мне твидовый костюм, я жду, когда Ник выйдет из туалета, и вдруг слышу голос, который сразу же узнаю.

— Ты классно выглядишь.

Я оборачиваюсь и застываю на месте: держа в одной руке пачку сигарет, а в другой бокал белого вина, еще более прекрасная, чем всегда, в кремовом бальном платье передо мной стоит Элисон. Она ставит свой бокал на столешницу барной стойки, рядом кладет пачку сигарет, раскидывает в стороны руки, обнимает меня и целует в щеку.

— Ты выглядишь почти нормально, — говорит она, смеясь.

— Все, что на мне, из магазина на Кингс-Хит, куда граждане приносят ненужные вещи для материальной поддержки исследовательских работ по борьбе с раком, — с улыбкой, но как бы по секрету отвечаю я. — Пять фунтов. — Я изучающим взглядом сверху вниз оглядываю Элисон. — Ты выглядишь очень… по-бальному.

Она смеется:

— Ах ты нахал. Я не собиралась затевать эту историю с бальным платьем, но все девчонки, которые живут в моем доме, объявили, что придут в бальных платьях, ну, я и решила тоже одеться по-нормальному. — Она берет со столешницы пачку сигарет, вынимает одну, достает зажигалку и закуривает. Инстинктивно она протягивает пачку мне, но еще до того, как я успеваю отказаться, говорит: — Ах да. Ведь ты же в обществе борьбы против того, «что в один прекрасный день отправит вас на тот свет».