Разведка была всегда... - [23]

Шрифт
Интервал

На какой период установлений о разбоях — казней или вир — выпала та крупная удача, неизвестно. Но под 1008 годом Никоновская летопись сообщает: «Того же лета изымаша хитростию некоего славного разбойника, нарицаемого Могута». Могут — это прозвище. В «Словаре древнерусского языка XI—XIV веков» указано лишь одно значение этого термина: властитель. Однако «могуты» вместе с «татранами», «шельбирами», «топчаками», «ревучами» и «ольберами» упоминаются в «Слове о полку Игореве» при перечислении войск черниговского князя. Они


«Тии бо бес щитовь, с засапожникы[10]
кликом плъкы побеждают,
звонячи в прадеднюю славу».

По мнению академика Б. А. Рыбакова, здесь, возможно, «имеются в виду какие-то тюркоязычные дружины, очень давно, ещё со времени «прадедов», оказавшиеся в Черниговской области; быть может, это тюрко-болгары или какие-то племена, приведённые Мстиславом (сыном Владимира, князем тмутороканским, — Авт.) с Кавказа в начале XI в.». Но поскольку «могут», «могуты», «могутии» — слова славянские, то на эту часть черниговской рати данное определение, видимо, не распространяется. Скорее всего, могуты в войске — это то же, что богатыри, витязи, полк, имевший какие-то устойчивые традиции или особую репутацию в рукопашном бою (но не полк «властителей»). Как прилипло к разбойнику подобное прозвище — был ли он по происхождению «нарочитым мужем», исторгнутым злою судьбой из роскошных хором, или воином-черниговцем, — неизвестно. Может быть, оно лишь фиксировало статус Могута в разбойничьей иерархии или, скорее, отдавало дань его личным богатырским достоинствам. Вероятно, это был крепкий и представительный мужчина, под стать Соловью-разбойнику. Помните?


Как засвищет Соловей по-соловьиному,
Закричит, собака, и по-звериному,
Зашипит, проклятый, по-змеиному —
Так все травушки-муравы уплетаются,
Все лазоревы цветочки осыпаются,
А что есть людей вблизи, так все мертвы лежат.

Только Могут, видимо, был не так прост, как Соловей, не на посвист один надеялся. Если Соловья Илья Муромец одолел без затей, богатырской силой, то Могута пришлось брать хитростью. К сожалению, в чём она заключалась, кому принадлежали план и руководство операцией, кто входил в «группу захвата», летописец не знал или дал подписку о неразглашении. Как досадно! Так и рисует воображение засаду в тёмном лесу, гридей и отроков, замерших за вековыми дубами, напряжённый взгляд боярина, впившийся в еле заметную разбойную тропу, дозорного, раздвигающего рукой ветви... А то — корчму где-нибудь на бойком месте, здоровенного детину, запивающего удачный набег хмельными медами и зыркающего по сторонам пронзительными глазищами из-под надвинутой на самые брови «шляпы земли Греческой», постепенно заполняющих горницу весёлых и плечистых молодцев, теснящихся к дверям и косящетым окошкам или подсаживающихся поближе к детинушке. А детинушка, хоть и глядит, казалось, в оба, видно, призадумался. И даром, что силу имел могутную, а когда (по сигналу, которым была песня, затянутая начальником: «Во зелёном во лугу ночью я гуляла») оседлали его да скручивали под лавкой (или под кустом), то сопротивления большого не оказал. Представши же пред ясные княжеские очи, вдруг «въскрича зело, и многы слёзы и испущая из очию» (это уже летопись): «Поручиника ти по себе даю, о Владимере, Господа Бога и Пречистую его Матерь Богородицу, яко отныне никако же не сътворю зла пред Богом и пред человеки, но да буду в покаянии вся дни живота моего!» (Так вот в чём дело! Он уже готов был проложить дорогу Кудеяру и уйти в монастырь!) Владимир, вероятно собиравшийся «с рассмотрением и великим испытанием» начать правый суд, был потрясён до глубины души. Он вообще, как говорит летописец, в последние годы «многы слёзы проливаше, и всегда живяше в тихости и кротости, и в смирении мнозе, и в любви и милости», постоянно повторяя: «Блажени милостиви, яко тии помиловани будут» и «Милость хвалится на суде». Поэтому сразу же «умилися душею и сердцем» и «посла» Могута к «митрополиту», «да пребываеть, никогдаже исходя из дому его». Могут всё исполнил, «заповедь храня... крепким и жестоким (то есть суровым, аскетическим, — Авт.) житием живяше, и умиление и смирение много показа и, провидев свою смерть, с миром почи о Господе». Такова история предшественника Кудеяра.

Почему сохранилась о нём память? Возможно, когда-то это было (если было) громкое дело. И Могут по своей известности соперничал с Соловьём. Может быть, о нём пели и рассказывали калики перехожие — паломники и странники, — воздавая хвалу Творцу, так изменившему судьбу падшего человека, пробудив в нём совесть. А может быть, Могут был первым из плеяды благородных разбойников и народ видел в нём скорее защитника и потому «славил» его, позабыв имена тех, кто положил конец вольной жизни черниговского (?) удальца. Ведь в те времена у социальных низов были уже свои понятия о том, как выглядит разбойник. И пахарь Микула Селянинович, представитель самой мирной и самой главной профессии в государстве, втолковывал князю Вольге Святославичу, что на них очень похожи, например, княжеские сборщики податей (со всеми вытекающими отсюда последствиями):


Еще от автора Андрей Петрович Богданов
Александр Невский. Друг Орды и враг Запада

Автор книги, доктор исторических наук, профессор А.П. Богданов, используя подлинные, каждый раз тщательно проверенные на достоверность исторические источники, раскрывает обстоятельства бытия святого князя Александра Невского. Раскрывает настолько четко и детально, что читатель может поставить себя на место его героя, «примерить» к себе тяжесть решаемых им проблем и испытать — в меру остроты личного восприятия — трагедию человека, жертвующего всем для спасения Святой Руси. Серьезное и в то же время доступное широкому читателю исследование жизни святого князя дает возможность получить ясное понимание его подвига.


Повседневная жизнь Древней Руси

Книга рассказывает о повседневной жизни наших предков, начиная с расселения славян в Восточной Европе в VII–VIII веках и заканчивая временем княжения Владимира Мономаха (ум. 1125). Читатель узнает о том, как наши предки представляли себе историю рождения Руси, какой они хотели представить ее и как всё было на самом деле. Освоение великих торговых путей, объединивших Русь и сформировавших русский народ, создание, расцвет и распад Древнерусского государства под пером автора предстают в реальном контексте материальной и духовной культуры.


В тени Великого Петра

Книга о старшем брате Петра I Федоре и его сестре Софье в полной мере является сенсацией. Результаты двадцатилетнего расследования, проведенного автором, полностью переворачивают традиционные представления о предпетровской России и ее государственных деятелях.


Мятежное православие

Корни громких политических процессов над инакомыслящими, имевших идеологическую и назидательную подоплеку, уходят в глубь веков русской истории. Стяжательствующее духовенство и Иван Грозный против монаха-проповедника Артемия; всесильный патриарх Филарет против поэтов князя Ивана Хворостинина и Антония Подольского; абсолютный монарх — «солнце» — Алексей Михайлович с сонмом русских и иноземных православных иерархов против протопопа Аввакума; сверхмощный карательный аппарат петровского государства и «мудроборцы» во главе с патриархом Иоакимом против просветителя Сильвестра Медведева — вот неполный перечень событий и героев книги.Рассчитана на широкий круг читателей.


Патриарх Никон

Из статьи: Седьмой патриарх Московский и всея Руси прожил, кажется, несколько жизней: нижегородского крестьянина, сельского, затем московского священника Никиты Минова (1605 - 1630 гг.), беломорского монаха-аскета Никона (1630 - 1646 гг.), члена кружка ревнителей благочестия при Алексее Михайловиче, архимандрита родового монастыря Романовых, с 1648 г. - особо приближенного к государю Новгородского митрополита. Затем было недолгое, но яркое управление Московской патриархией (1652 - 1658 гг.); до 1666 г.


Сказание о Волконских князьях

Андрей БОГДАНОВ родился в 1956 году в Мурманске. Окончил Московский государственный историко-архивный институт. Работает научным сотрудником в Институте истории СССР АН СССР. Кандидат исторических наук. Специалист по источниковедению и специальным историческим дисциплинам. Автор статей по истории общественной мысли, литературы и политической борьбы в России XVII столетия. «Сказание о Волконских князьях» — первая книга молодого писателя.


Рекомендуем почитать
Про красных и белых, или Посреди березовых рощ России

Они брат и сестра в революционном Петрограде. А еще он – офицер за Веру, Царя и Отечество. Но его друг – красный командир. Что победит или кто восторжествует в этом противостоянии? Дружба, революция, офицерская честь? И что есть истина? Вся власть – Советам? Или – «За кровь, за вздох, за душу Колчака?» (цитата из творчества поэтессы Русского Зарубежья Марианны Колосовой). Литературная версия событий в пересечении с некоторым историческим обзором во времени и фактах.


Хрущёвка

С младых ногтей Витасик был призван судьбою оберегать родную хрущёвку от невзгод и прочих бед. Он самый что ни на есть хранитель домашнего очага и в его прямые обязанности входит помощь хозяевам квартир, которые к слову вечно не пойми куда спешат и подчас забывают о самом важном… Времени. И будь то личные трагедии, или же неудачи на личном фронте, не велика разница. Ибо Витасик утешит, кого угодно и разделит с ним громогласную победу, или же хлебнёт чашу горя. И вокруг пальца Витасик не обвести, он держит уши востро, да чтоб глаз не дремал!


Тигр стрелка Шарпа. Триумф стрелка Шарпа. Крепость стрелка Шарпа

В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.


Музы героев. По ту сторону великих перемен

События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?


Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого

Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.


Еда и эволюция

Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.


Тайны Московской Патриархии

Московский патриарший престол, основанный в ходе борьбы Бориса Годунова за власть, простоял целое столетие. В этот период православные патриархи играли вторую после царей, а во времена Смуты — главную роль в спасении и укреплении Российского государства.Автор этой книги берется заново прочитать загадочные страницы русской истории. Кропотливо восстанавливая истинную картину тех лет по источникам, А. Богданов приходит ко многим неожиданным открытиям.