— Может, уже позавтракаем, а?
* * *
На стихийном военном совете было решено следующее. Ведьму Корнелию допросить на предмет поставщика теорина и отпустить с Егором на все четыре стороны. Конечно, существовала вероятность, что девица сразу же побежит в участок строчить заявление, но учитывая, что и у неё, и у Егора рыльца были основательно в пушку, Тим ставил на то, что они тихо перебесятся дома и забудут обо всём, как о страшном сне. Может, ночь в камере хоть чему-то их научила.
Далее. Тиму необходимо было сходить к Корнелии домой, забрать жучок и отнести его в участок. Заодно узнать про ночное происшествие, как и намеревался.
Кстати, о трупе нотариуса Третьякова Тессе рассказала Мира. Поделилась своими сомнениями и страхами по поводу причин его убийства. Колдунья пожала плечами — довольно равнодушно — и заметила:
— Бывает. Не плакать же из-за этого. Все когда-то умирают, кто-то раньше, кто-то позже. А что касается причин убийства, то это не ко мне. Даже если ты права и убили его, чтобы не дать нам добраться до ключа — хотя подобная версия кажется мне притянутой за уши, ведь никто не был в курсе моего расследования — всегда бывают случайные жертвы. Увы, но это правда. И горевать по этому поводу я не собираюсь. И потом, зачем убивать, когда можно просто сейф украсть?
Мира проглотила готовые вырваться возражения и укоры — орать на родственницу ей казалось кощунством, хотя раньше она бы полила колдунью помоями сверху донизу за подобное отношение к живым. Тим же возразил:
— Ты не права. Нельзя так наплевательски относиться к людям. Если исчезнет сострадание к ближнему и сочувствие, взаимовыручка, куда мы покатимся? Как будем жить, если каждый спрячется за своим забором и носа оттуда не покажет?
— Так и будем, — отрезала Тесса, которую подобные материи не волновали. Живи здесь и сейчас. Бери, что можешь, беги быстрее всех и победишь. Что тут скажешь, истинная доченька своего отца. — Каждый за своим забором, с не высунутым, зато целым носом. Не об этом разговор. Хватит философии, давайте по существу.
Тим понял, что переубеждать колдунью — дело бесполезное, только зря горячиться и время терять, и сменил тему:
— Правильно ли я понял — ты поможешь нам с деактивацией купола, как в прошлый раз?
Тесса пожевала губами и ослепительно улыбнулась:
— А то. Я тоже хочу знать правду. Не скажу, что в восторге от идеи иметь сестру или кем ты мне приходишься, но расколоть папулю надо. Чтобы впредь не думал меня обманывать, — в голосе её прозвучала глубокая обида. — Это надо… это ведь надо… никому… ничего… даже мне, своей единственной дочери!..
Миранда ее эмоциями прониклась, а Тиму было все равно. Поэтому он перебил колдунью:
— Это к делу не относится, горевать будешь потом. В одиночестве. Предлагаю следующее: я закончу в участке, и мы отправляемся в Калерию. Втроем. Возражения?
* * *
После того, как они выудили совершенно ошалевших от тесноты, духоты и вынужденного тет-а-тет на протяжении долгих часов Корнелию и Егора, то допросили первую еще раз, потщательнее. Ничего путного она им не сказала. Да, она купила теорин у одной ведьмы, весьма уважаемой женщины почтенного возраста. Да, она признается во всем, только отпустите ее домой, она кушать хочет и в туалет. Вот вам адрес, вот вам имя, а теперь отвалите и дайте, наконец, добраться до унитаза!
Через пять минут допроса Тим знал следующее: имя — Серафимовна. Да-да, вот такое странное имя. Фамилию Корнелия не знала и «знать не хотела». Адрес — Третий переулок Любимого, дом 2.
Затем Тим открыл портал и закинул по доброте душевной измученных «злодеев» к Корнелии домой. Заодно забрал жучок. Напоследок совершил акт доброй воли — развязал Егора, у которого уже кисти рук синеть начали, потому что ведьма демонстративно не обращала на любовника внимания.
Этот факт Тиму показался весьма красноречивым. Поругались? Обиделась на его откровенность на кухне? Просто не в духе? В общем, разлад между подельниками был на лицо, а уж гадать о точных причинах — дело неблагодарное.
* * *
— Какие люди… — раздался за спиной Тима знакомый голос. Парень обернулся и привычно козырнул — сержант Клаус ответить тем же не потрудился и вальяжно сцепил руки на пузе. Сально улыбнулся: — А мы уже думали, что ты нас бросить решил, работничек. Сколько дней уже не появляешься… Почему не по форме одет?
— Но… у меня отпуск, — опрометчиво попытался было возразить Тим, но кому, как не ему, было знать, чем это обычно чревато.
— Отпуск? — зловеще протянул толстый, прищуриваясь, и засунул большие пальцы рук за ремень форменных штанов. — Отпуск, говоришь? Какой, мать твою, отпуск, когда преступные элементы по городу гуляют? Когда граждане постоянно подвергаются опасности? Когда враг, который никогда не дремлет, перешел в наступление? Обленился! Расслабился! Обнаглел, в конце концов! Я такого не потерплю! Я сегодня же пойду к комиссару с требованием отозвать тебя из… отпуска. Хватит прохлаждаться! Работы невпроворот! Ты хоть представляешь, как тяжело мне приходится? Ты о ком-нибудь, кроме себя, вообще думаешь, щщщенок? Потому ты и рядовой до сих пор, придурок…
