Разум и революция - [12]

Декарта, практическая значимость философии стала восприниматься по-новому, в соответствии со стремительным прогрессом в области современной техники. Он возвестил о начале «арктической (философии), с помощью которой, зная силу и действие огня, воды, воздуха, звезд, небес и всех прочих окружающих нас тел ... мы могли бы ... использовать и эти силы во всех свойственных им применениях и стать, таким образом, как бы господами и владетелями природы».[48]

Достижение этой задачи все сильнее связывалось с установлением всесторонне обоснованных законов и идей в познании. Рациональное овладение природой и обществом предполагало познание истины, а истиной было всеобщее как противоположность множественности видимых вещей или их непосредственной форме в восприятии индивидов. Этот принцип заявлял о себе уже в самых ранних устремлениях греческой гносеологии: истина всеобща и необходима и, следовательно, противоречит обычному опыту изменчивого и случайного.

Мысль о том, что истина противоположна существующему положению вещей и не зависит от случайно оказавшихся в этом мире индивидов, красной нитью проходит через целую историческую эпоху, в которой общественная жизнь человека была полна антагонистических противоречий между противоборствовавшими друг другу индивидами и группами. Всеобщее гипостазировалось как философская реакция на исторический факт, согласно которому в обществе господствуют лишь частные интересы, а общий интерес утверждается лишь «за спиной» индивида. Противоположность между общим и частным усугубилась в современную эпоху, когда стали раздаваться призывы ко всеобщей свободе и утверждаться мысль о том, что справедливый общественный строй может возникнуть только благодаря познаниям и деятельности свободных индивидов. Все люди провозглашались свободными и равными, однако, действуя сообразно своему знанию и преследуя свои личные интересы, они создали и на себе испытали строй, в котором царили зависимость, несправедливость и постоянные кризисы. Всеобщее соревнование между свободными в экономическом отношении субъектами не привело к созданию разумной общности, которая могла бы гарантировать и удовлетворять потребность и желания всех людей. Жизнь человека оказалась в плену у экономических механизмов общественной системы, связывавшей индивидов между собой как обособленных продавцов и покупателей. Отсутствие разумной общности и стало причиной философского поиска единства (Einheit) и всеобщности (Allgemenheit) разума.

Может ли структура индивидуального мышления (субъективность) порождать какие-либо всеобщие законы и идеи, могущие конституировать всеобщие же нормы рациональности? Можно ли на автономии индивида построить всеобщий рациональный порядок? Утвердительно отвечая на эти вопросы, гносеология немецкого идеализма стремилась отыскать единящее начало, которое сохранило бы основные идеалы индивидуалистического общества, не пав при этом жертвой его антагонистических противоречий. Британские эмпирики показали, что обособленная идея или закон разума не могут притязать на всеобщность, что единство разума — это всего лишь единство обычая или привычки, сообразующихся с фактами, но никогда не управляющих ими. Согласно немецким идеалистам такой натиск ставил под угрозу все попытки упорядочить господствующие формы жизни. Единство и всеобщность нельзя отыскать в эмпирической реальности, это не данные факты. Более того, сама структура эмпирической реальности, по-видимому, подтверждает мысль о том, что их никогда нельзя вывести из этих фактов. Однако если люди не смогут с помощью своего автономного разума и даже вопреки фактам создать единство и всеобщность, им придется под натиском слепых сил и процессов господствующего миропорядка пожертвовать не только своим интеллектуальным, но и материальным существованием. Таким образом, проблема является не просто философской, но затрагивает историческую судьбу человечества.

Немецкие идеалисты признавали конкретно-исторические проявления данной проблемы, и это явствует из того факта, что все они связывали теоретический разум с практическим. Существует необходимый переход от кантовского анализа трансцендентального сознания к его требованию создать общество Weltbu- ergerreich'а, от фихтевской концепции чистого «я» к его конструкции полностью единого регулируемого общества (der geschlossene Handelsstaat), от гегелевской идеи разума к его определению государства как единения общего и частного интересов и, следовательно, как осуществления разума.

Идеалистическая контратака была вызвана не эмпирическими методами Локка и Юма, а их отрицанием общих идей. Мы попытались показать, что право разума формировать реальность зависит от способности человека утверждать общезначимые действительные истины. Только благодаря универсальному и необходимому характеру своих идей (которые, в свою очередь, являются критерием его истины) разум может вывести за пределы жестокого сущего к осуществлению должного. Эмпирики отрицали такие идеи. Согласно Локку «общее и универсальное изобретены и созданы разумом для собственного употребления и касаются только знаков ... Поэтому, когда мы оставляем единичное, то общее, что остается, есть лишь то, что мы сами создали...».