Разорванная цепь - [33]

Я одеваю куртку, она достаточно просторная и чуть теплее, чем моя, брюки с широкими штанинами, такие глупые, на мой непросвещенный взгляд, яркие кроссовки и кепка-бейсболка окончательно трансформируют мой облик.

Беру свою сумку, но Лина отрицательно качает головой, она вытягивает ярко-зеленую сумку молодежного покроя, перекладываю туда вещи, а Лина протягивает свернутые в трубочку купюры.

Она не в первый раз предлагает мне деньги. Странно, но деньги играли в наших отношениях немалую роль. Она пыталась вернуть мне деньги дважды: в первый мой приезд, мы тогда договаривались об оплате ее услуг, она говорила, что и услуг не оказывала, хотела вернуть ту сумму, которую взяла в первые два дня. Она говорила, что не может позволить себе взять плату с меня, а я уломал ее, назвав это подарком, сославшись на то, что идти за подарком в магазин мне было не с руки, тем более, что ее не изучил еще, не зная ее вкусов не знал, какой подарок ей подойдет. Она посопротивлялась, но не слишком долго, и деньги все-таки взяла.

Второй раз был намного сложнее. Мы как-то разговорились про нее и ее работу. Она говорила про то, что муж оставил ее с сыном на улице, и что это единственный способ, каким она может собрать деньги. Что-то откладывает, вот только цены на жилье… Даже на однокомнатную квартиру не хватает, я тогда спросил, а что насчет кредита? Лина тогда усмехнулась и сказала, а что я укажу в месте работы: госпожа Лина? Действительно… Глупо! Но во мне тогда проснулся комбинаторный гений. Мой приятель собирался переходить с должности начальника кредитного отдела одного не самого большого банка в должность начальника отделения другого, более престижного банка. Для него это была рокировка с повышением, но напоследок он немного накуролесил. У него был молодой, вечно занятый шеф, изготовить копии нужных документов на меня, как на поручителя, не было сложным, а ипотеку оформили на Лину. Так она стала обладателем уютной квартирки на окраине Москвы. И плательщиком кредита, с которым старалась расправиться досрочно, что ей и удалось за каких-то несколько месяцев, чуть больше, чем полгода. А вот сумму благодарности моему приятелю Лина пыталась мне вернуть, в тот день, когда мы с ней расставались. Не знаю, возможно, я отказом взять деньги ее и обидел, возможно, но мне кажется, что чуть-чуть облегчил ее нелегкое существование. Не знаю, но тогда деньги взять не мог. Сегодня же взял, как будто это были деньги на венок.

Я хотело обнять ее, но Лина отстранилась, подчеркивая, что мы уже давно чужие люди. Кто знает, скорее всего, она была трижды права, у нее сын, она не имеет права рисковать, так рисковать. Я тоже не имею права, но кто меня спрашивает? Кто?

Глава девятнадцатая Друг детства

Москва. Шоссе Энтузиастов, 88 — Метро. Шоссе Энтузиастов 29 марта 2010 года.

Странная или страшная сила — эти деньги. Мы с Линой расстались из-за денег, или нет? И все мои неприятности тоже были из-за денег, почему? Я ведь все время старался зарабатывать так, чтобы на все самое нужное хватало, но без излишества. Знаете, деньги не были целью всей моей жизни, мне постоянно рассказывали, воспитывали так, что деньги — это любовь. Не знаю. Почему, когда они есть — то деньги ведут к не-любви, а если их нет, то и о любви как-то не думается, думается только о том, чтобы их добыть. Любовь — это уже на сытый желудок. Мне так кажется, хотя история меня, скорее всего, опровергнет, а вот мое право на личное мнение — никогда. Я ведь имею право на свою историю. И моя история жизни, личная история, как раз свидетельствует о том, что деньги счастья не приносят. Особенно шальные!

Я иду на стоянку маршрутки, потом передумываю — времени более чем навалом, стоит воспользоваться этим утром, и, после лежания в гробу, пройтись немного по свежему воздуху. Почти что последнее мартовское утро в Москве не кажется таким уж и весенним. Дует сильный пронизывающий, не по-мартовски холодный, ветер, чувство опасности, чуть приглушенное хорошим (в моей ситуации) ночлегом снова появилось, не такое сильное, ненавязчивое, но все-таки это было чувство, которое преследовало меня постоянно, вот оно появилось и сегодня. Кто знает, если выживу, этот страх, страх преследования, может стать моей навязчивой идеей, было бы неплохо… не чтобы стал навязчивой идеей, а чтобы выжил.

Когда начал работать в Москве, мы с Линой стали жить вместе. Она называла меня "мое большое ванильное чувство", я называл ее экс-госпожой Линой. На самом деле ее зовут Лариса, Лина — это что-то вроде сценического псевдонима, возможно, ей казалось мало тех денег, что я приносил ей, возможно, но я не уверен, кажется, больше всего мешала все-таки разница в возрасте. Мы жили в ее новой квартире, втроем, ее сын-восьмиклассник тоже постоянно был с нами, как-то сразу отношения с ним не заладились. Я достаточно контактный человек, особенно в том, что касается женщин, а вот что касается подростков, да еще московских непростых пареньков… Не понимаю, как можно спокойно относится к тому, что парень курит травку… Вот я делал замечание, на меня в ответ шел вал отрицательных эмоций, понимаю, он ревновал, хотел, чтобы с Линой был его отец, хотя этому шансов не было, но при чем тут наши отношения, почему они должны были стать жертвой его сверхразвитого эго? И все-таки мы расстались из-за денег: не могу ничего не откладывать "на черный день". Каждый приход в резерв откладывается какая-то часть прибыли, я так привык и я не могу иначе, когда стал вопрос об оформлении ее кредита, меня выручила именно эта "заначка", как раз хватило на скупую благодарность за то, что начальник кредитного отдела не заметил некоторых неточностей в документах. Но отдавать все деньги в семью я не был готов, скорее всего, вообще не был готов к тому, что жизнь станет семейной. Моя жизнь! Слишком долго жил один, а Лина не считала нужным притираться к моим причудам. Я же не смог принять ее правила игры под названием жизнь.