Разные люди - [10]

— Может, ты мало дал? — подозрительно спросил Пятый.

— Как в прошлый раз, Борис Сергеевич, по десятке на брата.

— Странно… И что они тебе сказали?

— Спасибо, говорят, сегодня не требуется. Один, правда, протянул было руку, но бригадир так на него цыкнул, что тот с ходу стушевался.

— Видно, они знали Федора Терентьевича, — вслух подумал Пятый и пожевал губами.

— Знали, знали, — подтвердил новичок. — Хорошего человека хороните, сказали, пусть земля ему будет пухом.

Тогда вроде картина проясняется, решил Пятый, а то сплошь загадки. Можно понять, почему ребята из мехцеха вчера просто так, без отгулов согласились после смены сварить оградку и колонку из нержавейки, но чтобы могильщики работали даром, такого он ни разу в жизни не слышал! Даром — это, пожалуй, сильно сказано, потому что наряд им так и так закроют, но чтобы не взять деньги!

После похорон в столовой, расположенной вне территории института, состоялись поминки по Федору Терентьевичу Чистосердову. По тому же ритуалу, они производились по подписке, из расчета по семь рублей с каждого желающего принять участие.

— Сколько народу сядет за стол? — спросил Пятый у завпроизводством.

— Вместе с нашими столовскими ровно двести шестьдесят человек! — с гордостью ответил тот.

Обычно все садились за столы рядом со знакомыми, но Пятый, выполняя задание директора, подсел к старичку с чубчиком, устроившемуся рядышком с уплатившими свою долю увечными музыкантами. Дирижировал поминками предместкома Савчук. Пятый произнес первый поминальный тост и разговорился со старичком, оказавшимся колхозником, живущим в Псковской области, недалеко от города Изборска.

— Вы родня Федору Терентьевичу? — прямо спросил Пятый.

— Родни у товарища гвардии младшего лейтенанта не осталося, — ответил ему собеседник. — Выбило всю евоную родню.

— Кем же вы ему приходитесь? — уточнил Пятый.

— Земляки мы и воевали в одной части, — просто ответил тот. — Командиром он был мне.

Слово за слово, Пятый выяснил, что Федор Терентьевич и его, Пятого, сосед по столу почти всю войну прослужили в дивизионной разведке, где Чистосердов командовал взводом до осени 1944 года, когда его тяжело ранили в Польше. Его группа ночью напоролась на минное поле, потеряла троих и двое суток выбиралась к своим, вынося на руках Федора Терентьевича. По словам старика, пах и бедра Федора Терентьевича были сплошь посечены осколками так, что буквально живого места не оставалось. Но он все-таки выжил, вернулся в часть и прослужил до победы, хотя в разведку, как прежде, уже ходить не мог. А после войны вернулся в свои родные Великие Луки и нашел там одни головешки. К нему в деревню под Изборск Федор Терентьевич, будучи городским жителем, ехать не захотел к подался в Ленинград, но каждое лето гостил у них, ловил раков и любил собирать грибы, которыми богаты тамошние леса. И в первые послевоенные голодные годы, от себя отрывая, посылки слал продуктовые и из одежды кое-что подбрасывал.

— Золотой был Федор Терентьевич, настоящий русский человек.

Старичок закончил рассказ, и они еще разок помянули покойника.

ТИХИЙ

В сретенских переулках — между Колокольниковым и Большим Сергиевским — на крутом спуске к Трубной улице есть карликовый скверик с детской площадкой. Как-то теплым осенним днем, когда только-только начали густеть сумерки, на скамейку в скверике уселись три мальчугана и от нечего делать принялись спорить о том, какой автомобиль лучше всех. Они горячились, размахивали руками, перебивали друг друга и чуть-чуть не вступили врукопашную, но все равно ни одно из мнений не возобладало над другими.

— Тихий идет! — оглянувшись по сторонам в поисках арбитра, заметил самый бойкий из мальчуганов. — Спросим у него?

Мальчуганы выскочили из скверика на Колокольников переулок и побежали наперерез высокому сутуловатому человеку, шедшему с полными авоськами в руках.

— Дяденька Тихий, а дяденька Тихий! — на ходу закричал мальчуган. — Обождите!

Человек остановился и повернулся лицом к детям.

— Можно у вас кое-что спросить?

— Пожалуйста, — приветливо ответил человек с авоськами.

— Дяденька Тихий, вот какое у нас дело, — приблизившись, с важным видом сообщил бойкий мальчуган. — Севка считает, что из всех легковушек самая быстрая — «жигуленок», а я говорю, что «Волга»! Мне папа так говорил! А мой папа все знает, он в министерстве работает!

— Прежде всего давай познакомимся. — Человек с авоськами добродушно улыбнулся, обнажив две стальные коронки на верхних зубах и пластмассовый мостик между ними. — Как тебя зовут?

— Вова.

— Так вот, Вова, ты, пожалуй, прав. — Человек продолжал улыбаться, и морщинки возле его глаз стали заметнее. — Я тоже считаю, что «Волга» быстрее «Жигулей».

— Ваша «Волга» — не машина, а драндулет, сарай на колесах! — запальчиво фыркнул второй мальчуган, сморщив веснушчатую мордашку. — А «жигуленок» — маленький и верткий, как зайчонок из мультика. Пока ваша «Волга» расчухается, моего «жигуленка» след простынет.

— Поверь, я совсем не против «Жигулей». — Человек опустил на асфальт одну из авосек и погладил по плечу обиженного спорщика. — «Жигули» — очень хорошая, комфортабельная, приемистая машина, но корень в другом. В жизни, ребятки, так получается, что главное не в габаритах машины или в мощности ее двигателя, а в том, кто в той машине едет.