Разговоры в постели - [3]
Простилась с подругами: чмоки-чмоки. Побежала в метро,
У меня самой разноцветные глаза, если что. Как-то познакомилась с одним уродом в "асечке", так он все орал: "ты гонишь, не могут зены быть утром серыми, вечером зелеными", а мои вот могут, и ничего.
— На что жалуетесь?
— Ты заманал своим "на что жалуетесь"! Что ли нельзя по-нормальному разговаривать, бл?..
— О, как интересно! Может быть, ты меня и поучишь? Дашь мастер-класс разговорной речи?
— Может быть, и поучу. А может быть, и нет.
— В последнем случае страдания мои будут чудовищны… Снимай штаны.
— Прям сейчас.
— Снимай, говорю! Мне через полтора часа надо на Соколе быть.
— Чего делать?
— Работать, любовь моя! Ты, наверное, забыла — что это такое…
Сейчас отвлеклась, звонил Славка-водитель, сказал, что мою завтрашюю поездку к рекламодателю в Зюзино вычеркнула из списка лично Барыня. Может быть, ей неприятно само слово "зюзино", оно очень дурацкое, конечно, но теперь мне придется как-то пиликать туда на метро, а я не очень ещё ориентируюсь в Москве и вообще.
Перезвонила Любимому и простонала, что ненавижу Зюзино, и не сможет ли он. Любимый сказал, что сможет, если я сейчас брошу страдать фигней и приеду к нему, мне откроет его помощница по хозяйству Мымра Петровна, а он будет вечером. "Я бэ вэ", если точно, он сказал, потому что вечно бормочет что-то, сокращая слова до первых букв. Так что, дорогой мой молескин, придется собираться и мчать, Мымру Петровну ненавижу, она меня тоже, Любимый, конечно, супер, но изображать оргазмы я уже заманалась. Не знаю, мне кажется, что их вообще не бывает ни у кого, и все врут, как я. Сговорились, и врут. [t3]
Она меня называет "Любимый", я знаю. Вот именно так, с заглавной буквы. Несколько официально, как будто это моя фамилия. Алло, позовите товарища Любимого. Любимый, вы уволены.
Шикарно звучит.
Предполагается, что это важно для меня — быть Любимым. Пусть и не Первым (ну, котик, ты же понимаешь, это была вроде-как-влюбленность, вроде-как-выпускной, я была такой гадкой в летнем лагере, и вообще).
Пусть и не Последним, — добавляю я цинично. И беззвучно.
Моя настоящая фамилия живет у нее в телефонной книжке. Высвечивается на дисплее рядом с аватаркой, когда я звоню. Так что для ее телефончика никакой я не "Любимый". Просто один из списка. Пусть и озвученный отдельной мелодией: believe me, whazza fuck, you leave me, — что означает "Не дадите Евровидение — отключим газ".
Вот у кого-то на столе блеет такой же Билайн, и я нервно оглядываюсь. Там, вдалеке — длинная сутулая брюнетка без возраста жрет свой десерт с крохотной тарелочки. То есть — уже не жрет. Уже она бросает со звоном ложечку и хватает телефончик.
"Алло, cheri", — говорит она, торопливо сглотнув.
Это — благостная кофейня на Большой Никитской, вечно набитая богатым сбродом, иностранцами филармонического вида и такими вот трепетными дамочками в режиме вечного ожидания. Дамочка щебечет что-то по-французски. Что-то про la musique. C'est magnifique.
ОК, у вас все получится, думаю я. Настанет день, и он расчехлит свою флейту. Виагра творит чудеса. Только не давай ему слушать этот рингтон.
Брюнетка захлопывает свой телефончик. Кидает мечтательный взгляд в окно. Облизывает губы. И вновь принимается за десерт.
— Желаете еще чего-нибудь?
На меня сверху вниз смотрит официантка "Nadja". [т4]Золотой бейджик на ее груди. Желаю ли я? Тонкий вопрос.
— Будьте добры, еще эспрессо, — говорю я вежливо. Она чуть заметно улыбается. Чуть заметно теряет ко мне интерес.
Увы, добрая Надежда. Мне не по сердцу ваши маленькие радости. Даже вон тот тирамису за восемьсот рублей, с аппетитом доедаемый брюнеткой. Я сижу здесь битый час, и по всему видно, что чувак, которого я жду, тупо меня кинул.
Его телефон не отвечает. Какой уж там рингтон играет в его телефоне, я не знаю. И как я выгляжу в его телефонной книжке, не знаю тоже.
Знаю только, что мои шансы получить бабло стремительно обнуляются, как счетчик дневного пробега на спидометре.
Через день этот чел проявится. Виновато разведет руками. Сообщит что-нибудь о бюджете, который зарубили на самом верху. Я делал все, что мог, скажет он. Я уже почти согласовал твой процент, скажет он, — но начальство ни в какую. Так что ничего личного, просто бизнес. Ты думаешь, мне легко?
Прощаясь, он подаст мне влажную руку. И я пожму. А еще через день услышу, что он улетает в отпуск на Сен-Барт.
— Эспрессо, — объявляет Надежда.
— Воистину, — отзываюсь я машинально. Nadja чуть заметно поднимает ресницы. Я даже не хотел с ней шутить, разве что по привычке. У нее красивая грудь и длинные тонкие пальцы, почти аристократические. Не слишком разбавленная барская кровь, думаю я. Должно быть, прабабка пошалила с кавалерийским офицером.
Бедная Nadja. Она могла бы подавать кофе в постель любого нефтебарона. Ее вина только в том, что она появилась на свет далеко от Москвы, в тех местах, где, если по-честному, давно уже не ждут никаких Надежд.
В какой-нибудь Сызрани.
Почему-то мне становится весело. Чтобы это скрыть, я листаю входящие сообщения на своем телефоне.
"Спасибо котик целую".
Это был писк благодарности. Поцелуйчик за молескинчик. Дохрена ценный подарок, что ни говори.
Ироничная и печальная исповедь замужней женщины. Ночные записи о дневном: муж, дети, друзья, работа и… воспоминания о давно закончившейся истории с В. Месяц жизни, месяц бессонницы и переполненность прошедшим, и снова «половина первого и не сплю», и снова «соленая вода плещется в голове, булькает в легких, подпирает сердце и проплескивается слезами», и снова будет новый день. Но все равно болит душа и тело, потому что не проходит. НЕ ПРОХОДИТ.Почти сто лет назад Иван Бунин описал Олечку Мещерскую, как женщину с уникальной способностью бескомпромиссно и легко погибнуть, и даже словом не обмолвиться – что от любви.
«Любимой мамочке от дочерей. Помним, скорбим, любим» — траурный венок с этой надписью на лентах получает больная, но вполне еще живая старуха.С появлением этого «гостинчика» в старый дом пробирается страх.Вскоре всем обитателям становится ясно, что кто-то пытается расправиться с большой и недружной семьей женщин с ботаническими именами.Когда одна из них заканчивает свое земное существование не совсем так, как она планировала, жильцы понимают, что в доме поселилась месть…
Перед вами сборник хорошей прозы.Разной по звучанию – искренней, грустной, ироничной, злой, берущей за душу. Главное, что объединяет рассказы и повести «Двойной радуги», – настоящесть, та, которую не наиграть, не вымучить, не придумать понарошку.Мы составили сборник, который можно читать и перечитывать. С которым приятно и уютно быть рядом. С которым, переезжая из квартиры в квартиру, из города в город, из страны в страну, не захочется расставаться.Приятного вам чтения.
Вы уверены, что в вашей постели разговаривают только двое?Неожиданный литературный дуэт самарской писательницы, «автора женских романов в нестандартном исполнении», и петербургского редактора делового журнала, автора жестких и совсем неженских книг. «Разговоры в постели — это лучшее, что можно себе представить» — считает Апрелева. «Любой разговор, даже болтовня у кофе-машины в офисе, — это столкновение двух начал, мужского и женского. Даже если беседуют две девчонки» — убежден Егоров.О любви втроем на два голоса.
20 лет назад страшная трагедия вызвала необратимую реакцию разложения. Сложное вещество компании распалось на простые вещества — троих напуганных живых мальчиков и двух живых девочек, и одну мертвую, не успевшую испугаться. Спустя много лет они решают открыть дверь в прошлое, побродить по его узким коридорам и разъяснить тайну гибели третьей девочки — ведь это их общая тайна.
К черту мёд, этот медведь жаждет шоколада. Мейсон, настоящий дамский угодник и большой плюшевый медведь, находится на миссии по защите сообщества перевертышей. Кто он такой, чтобы жаловаться, если его задача — охранять технического гения ОПК… и одновременно соблазнительную и горячую штучку, которая знает, как поставить его на колени. Джесси бесит медведь, который флиртует, как дышит. Несмотря на сексуальность и чрезвычайно красивую внешность Мейсона, девушка отказывается уступить его очарованию.
Она никогда не думала влюбляться в Смерть. Мериголд повстречалась со Смертью, но когда расстроила его план утащить ее душу в Ад, пригласила на ужин. Миктиан — ацтекский бог, теперь служит у Сатаны собирателем душ, сбит с толку интересом к женщине с аппетитными формами, которая видит его. Заинтригованный — и возжелавший — он преследует ее. Но ничего не бывает так просто, если дело касается богов. Люцифер, владыка Ада пытается предупредить Миктиана, и даже давно потерянный отец Мериголд решает вмешаться. Но несмотря на все преграды, между Миктианом и Мериголд разгорается страсть, и Мериголд выучила урок: когда к тебе стучится Смерть, лучше всего раздеться и пригласить его в свою постель… и в свое сердце.
Выжив в ужасной аварии и проведя много лет в плену у правительства Земли, Венис была вынуждена бежать с планеты. Когда с ней заключает брачный договор мужчина из глубокого космоса, она считает, что ее молитвы услышаны, но все оборачивается еще большим кошмаром. Скрываясь от своего фиктивного мужа на борту космической станции, Венис сталкивается с пугающим киборгом, который может оказаться ее последней надеждой. Девиант унижен предложением отца посетить бордель и воспользоваться секс-ботом. Но такова правда — из-за врожденных дефектов ни одна женщина-киборг никогда не захочет принять его в семейную единицу.
Во сколько лет человек становится взрослым? Как это случается? Зачем? Три моих героя молодые люди разных рас и культур находятся в том самом возрасте, когда можно уже сделать шаг и повзрослеть… или не сделать. Хотя последнее трудноосуществимо в момент когда вокруг разгорается общегалактическая война, брат поднимает на тебя меч, а мать грозится женить на неизвестной, но очень влиятельной ами.
