— Ты как раз вовремя. — Деклан лучезарно улыбается из обеденного уголка, когда я захожу в квартиру и закрываю за собой дверь. — Я приготовил ужин. — Он жестом указывает на стол и коробку с пиццей, пародируя какую-нибудь Ванну Уайт (Американская актриса и телеведущая. Наиболее известна как ведущая телевизионного игрового шоу «Колесо Фортуны».), чем заставляет меня смеяться, несмотря на сильную усталость.
— Спасибо. — Я кладу ключи на стол и плюхаюсь на стул. — Умираю с голоду, — говорю я, хватая кусочек.
Я почти проглотила свою еду, когда замечаю на столе темно-серую футболку. Внимание привлекает рисунок на груди, где написано «Спортзал Уитмор и Сын».
Нахмурившись, я вытираю руки и беру ее посмотреть. И действительно, белыми буквами выведено название спортзала Деклана. Надпись огибает трилистник цвета ирландского флага, с накачанным мультяшным ирландцем в центре. На обороте рубашки написано: «Дерись, ирландец, дерись и гордись. С 1963 года».
Я почти и забыла, что прадедушка и прабабушка Деклана сошли с парохода из Ирландии.
— Ты заказал новые фирменные футболки? — спрашиваю я с набитым ртом, прямо как настоящая леди.
Деклан улыбается на мой невнятный вопрос.
— Ага, — говорит он, направляясь к холодильнику. — Что думаешь?
— Мне очень нравится. Думаю, и клиентам тоже понравится.
Он приносит пиво для себя, а мне протягивает колу.
— Подожди, — говорит он, отбирая банку обратно. — Тебе не стоит употреблять кофеин.
Я закатываю глаза и выхватываю у него банку.
— В умеренных количествах можно. Ты бы знал это, если бы прочитал первую главу книги о беременности, которую я купила.
Деклан откручивает крышку с пива и присаживается рядом со мной.
— Ты в курсе, что становишься злой, когда голодная?
Я поднимаю средний палец и одним глотком осушаю половину банки. Затем, сглотнув и как можно изящнее справившись с отрыжкой, — потому что здравствуйте, я леди, — говорю:
— Если верить твоим словам, я злая всегда. — Поставив колу на стол, я беру еще один кусок пиццы и откусываю кусочек восхитительного сырного лакомства.
— И громкая, и неприветливая.
Я сердито смотрю на Деклана, пока он смеется и наклоняется, чтобы поцеловать меня в чувствительное местечко возле уха.
— И красивая, и совершенная, и очень-очень целовабельная, — бормочет он мне в шею, что вызывает дрожь по телу.
Я проглатываю кусок пиццы, хотя аппетит, кажется, пропал. Его медленно вытеснил голод иного свойства.
— Ты забыл сказать любвеобильная.
Проклятье! Пара ласковых слов и дразнящих прикосновений от этого парня, и мой голос становится хриплым и призывным.
Я кожей чувствую его улыбку, как и вибрацию от смешка.
— И любвеобильная.
Повернувшись к нему лицом, я смотрю на его губы, прежде чем встретиться с ним взглядом.
— Скажи это.
Изумрудно-нефритовые озера глаз смотрят на меня, гипнотизируя сиянием переполняющих его эмоций. Эти зеленые глаза так чертовски выразительны, и как же мне нравится его способность одним взглядом рассказать мне о своих чувствах. Но еще лучше, когда он говорит о них вслух. Мне нравится слушать, как слова слетают с его губ…
— Я люблю тебя. — От дерзкой усмешки в уголках его глаз появляются морщинки, и Деклан прижимается ко мне своим лбом. — Я люблю тебя. Люблю. Люблю. Люблю. — Отстранившись, он подносит мою ладонь ко рту и целует ее. — Лучше?
Ох уж этот парень. И чем я его заслужила?
Я смотрю, как его татуированные руки сжимают мои. Как его губы касаются моих пальцев в нежнейшем, сладчайшем поцелуе, и удовлетворенно вздыхаю.
— Да.
Деклан ухмыляется и снова целует мои пальцы.
— Хорошо. Теперь ешь. Ты все еще тощая.
***
Четыре кусочка спустя я объелась. Я похлопываю себя по животу и стону, сползая на стуле пониже.
— О боже! Неужели я в одиночку слопала почти всю пиццу?
Деклан пожимает плечами.
— Теперь ты ешь за двоих и один из вас Уитмор. Тебе лучше привыкнуть есть как полузащитник, котенок.
Я поднимаю руку, когда он допивает остатки пива.
— Ладно, во-первых, он размером с горошину, так что винить его пока не за что, — говорю я, указывая на два оставшихся куска пиццы. — И, во-вторых, мы еще даже не знаем, он ли это. Он может оказаться и ей.
— Если у нас будет «она», я бы предпочел, чтобы она оказалась «ей», а не «он» пытался быть «ей». Это кажется слишком сложным, но дети сами по себе трудные создания.
Я закусываю губу, лишь бы не улыбнуться на его глупую шутку.
— Ты понимаешь, о чем я, умник.
— Ага, понимаю. — Сейчас Деклан улыбается такой таинственной полуулыбкой, словно он один посвящен в какое-то таинство.
Это чертовски подозрительно, и я хмуро изучаю его.
— Что?
Полуулыбка превращается в широкую улыбку с ямочками на щеках и ослепительным рядом зубов, когда Деклан наклоняется вперед и обхватывает мое лицо ладонями. Его губы касаются моих, с нежностью и теплотой, но одновременно страстно и требовательно.
