Разговоры в постели - [14]
Я получил допуск. Помнишь, мой ангел, нашего препода по литературоведению на втором курсе? Да, Агнессу Львовну? Не красней так, хранитель. Тогда я тоже получил допуск. Неограниченный. До четвертого курса включительно. А потом ее муж застукал нас в электричке, когда мы ехали к ней на дачу. За очередным зачетом.
Но я отвлекся.
Потом у нас был крольчатник. Ее фигура на пеньке. Руки, обвившие мою шею. Запах неизвестного мне парфюма, с мускусом и ванилью. Недопитое вино.
Сбрасывая свой нелепый топик с бантом, — нет, не сбросив, а лишь сбрасывая, — она на миг превратилась в девчонку, какой была когда-то, когда я и мечтать еще не мог ни о чем подобном.
Это и был момент истины. Всего лишь мимолетный жест, небрежно откинутый локон. Чуть припухшие губы.
Я знал, что это — всего лишь иллюзия, но до чего же она мне нравилась!
Солнечные лучи пронизывали этот гребаный сарай, и пахло в нем разогретой травой и псиной, и ее руки знали, что делать. А я — слышишь, мой ангел? — я не делал почти ничего. Я снова чувствовал себя подростком, скучающим по ласке, и не она (на своем пеньке), а я был на седьмом небе от счастья.
Давай в качестве оправдания распечатаем стенограмму событий.
"Мой мальчик", — шептала она все так же беззвучно.
"Погоди. Я сам".
"Не хочу ждать. Слишком долго".
"Что слишком?"
"Слишком долго ждала".
"Это кельвин кляйн".
"Это самый классный кельвин кляйн, которого я…"
"Подожди же. Неудобно на этом пеньке. Держись за меня".
"Ты такой длинный… и он такой дл…"
"Теперь я не хочу ждать. Снимай это к черту… слышишь, к черту…"
"Если войдет кто-нибудь?"
"Смирнов? Пусть пойдет на хуй и там погибнет…"
"Вот на этот… да… какой же он… кельвин кляйн… надо же".
"Нет. Не так. Развернись. Какой чудесный пень[т15]… джинсы к черту…"
"Ах-х".
"Ты такая кл… классная".
"Говори что-нибудь".
"Нет. Тихо. Молча. Сильно".
"Ах-х".
То, что я сейчас скажу, будет пошло и банально, мой примолкший ангел. Но, возможно, ты этого не знаешь. За две секунды перед тем, как я в нее кончил, я думал вовсе не о ней.
Ксюха умотала с смасшедшим трейсером, а я вернулась к тебе, дорогой дневничок, тебе и скажу про пиздец года.
Сегодня точно выяснила, потратив кучу денег на беременские тесты. Да, да, да! Я залетела, везде долбаные две полоски, большинство синих, но есть и розовые. Первый дурацкий тест я испробовала вообще — в кабинке общественного туалета, в переходе на Охотном ряду, сгорбившись над унитазом. Отчего мир так несправедлив, как дразнит меня Любимый, если я говорю что-нибудь такое: опять я? а почему мне? и почему только у меня такая? Захотела заорать там, в этом засранном туалете: почему я?! Это когда уже прошло три минуты, и в контрольном окошечке нарисовалась блядская полоска.
Но я такая дура, дорогой молескин, такая дура, я решила, что тест вполне себе может ошибаться, а почему бы и нет. И прямиком из туалета я потащилась в аптеку, где порадовала жирную провизоршу покупкой десяти штук разных тестов на беременность. Может быть, она подумала, что беру в подарок всем подругам на новый год, не знаю.
Не совсем понятно, на что я надеялась, конечно. Что теперь делать-то. Жалко, с Ксюхой не удалось поговорить. Она, пусть и поселила у себя брата-акробата, но классно соображает и вообще — умнее меня.
— Что у вас с лицом?
— А что у меня с лицом.
— Ничего.
— Зачем тогда спрашиваешь? И еще таким идиотским голосом. Я думала, прыщ или зубная паста на ухе.
— Прыщ уже был вчера. И это не идиотский голос. Это фраза из кинофильма Место встречи изменить нельзя. Ее принято распознавать, как цитату, и реагировать адекватно.
— Например, как?
— Стоит ли об этом.
— Считаешь меня девочкой-дауном.
— Как можно, любовь моя, кстати, что за милая дама тебя подвозила?
— Арина это, я тебе говорила.
— Ага, Арина. Которая студентка МГУ. Помню, как же.
— Хочешь познакомиться?
— Упаси Боже.
— Что это ты так испугался? Шарахаешься от моих подруг, как от вампиров. В прошлый раз с Ксюхой отказался идти совместно в клуб. Когда эти приезжали, англичане. Известные такие, кто? Я забыла…
— Битлз?
— Очень смешно.
— Да, и мне так показалось…
Вышла на улицу, прошла по Стромынке, свернула в Песчаный, Сокольники выглядели устрашающе, было холодно, а уж темно в ноябре всегда. Ответила на звонок, ну надо же, целый отец решил поинтересоваться, как у меня дела. Рявкнула что-то в трубку, вот уж с кем не собираюсь разговаривать. Если бы не та долбанная история тогда, ничего бы не случилось тогда с бабушкой. Глядишь, я даже ЕГЭ бы сдала. Получила бы аттестат, и не хуже звездной Арины училась в МГУ. Ну, не прям в МГУ, конечно, но тоже где-то.
Одиннадцатый класс я заканчивала, собиралась утром ечером в понедельник пойти с девчонками заплести африканские косички, так как необходимую для этого сумму удалось накопить. Даже надела джинсы и завязывала шнурки кроссовок, но уйти далеко не удалось. Позвонили по телефону и сказали, что мой отец (а бабушкин сын) задержан и находится под стражей. Ему предъявили обвинения в изнасиловании несовершеннолетней Петруновой, учащейся девятого класса. Несовершеннолетняя Петрунова, видела я ее потом, жирная кудрявая корова, находилась дома одна, когда мой отец, как экспедитор торговой компании, привез заказанную мебель. Тут-то все и произошло, визжала Петрунова, вот здесь-то он мной и овладел, прямо на картонных упаковках.
Ироничная и печальная исповедь замужней женщины. Ночные записи о дневном: муж, дети, друзья, работа и… воспоминания о давно закончившейся истории с В. Месяц жизни, месяц бессонницы и переполненность прошедшим, и снова «половина первого и не сплю», и снова «соленая вода плещется в голове, булькает в легких, подпирает сердце и проплескивается слезами», и снова будет новый день. Но все равно болит душа и тело, потому что не проходит. НЕ ПРОХОДИТ.Почти сто лет назад Иван Бунин описал Олечку Мещерскую, как женщину с уникальной способностью бескомпромиссно и легко погибнуть, и даже словом не обмолвиться – что от любви.
Перед вами сборник хорошей прозы.Разной по звучанию – искренней, грустной, ироничной, злой, берущей за душу. Главное, что объединяет рассказы и повести «Двойной радуги», – настоящесть, та, которую не наиграть, не вымучить, не придумать понарошку.Мы составили сборник, который можно читать и перечитывать. С которым приятно и уютно быть рядом. С которым, переезжая из квартиры в квартиру, из города в город, из страны в страну, не захочется расставаться.Приятного вам чтения.
«Любимой мамочке от дочерей. Помним, скорбим, любим» — траурный венок с этой надписью на лентах получает больная, но вполне еще живая старуха.С появлением этого «гостинчика» в старый дом пробирается страх.Вскоре всем обитателям становится ясно, что кто-то пытается расправиться с большой и недружной семьей женщин с ботаническими именами.Когда одна из них заканчивает свое земное существование не совсем так, как она планировала, жильцы понимают, что в доме поселилась месть…
20 лет назад страшная трагедия вызвала необратимую реакцию разложения. Сложное вещество компании распалось на простые вещества — троих напуганных живых мальчиков и двух живых девочек, и одну мертвую, не успевшую испугаться. Спустя много лет они решают открыть дверь в прошлое, побродить по его узким коридорам и разъяснить тайну гибели третьей девочки — ведь это их общая тайна.
Вы уверены, что в вашей постели разговаривают только двое?Неожиданный литературный дуэт самарской писательницы, «автора женских романов в нестандартном исполнении», и петербургского редактора делового журнала, автора жестких и совсем неженских книг. «Разговоры в постели — это лучшее, что можно себе представить» — считает Апрелева. «Любой разговор, даже болтовня у кофе-машины в офисе, — это столкновение двух начал, мужского и женского. Даже если беседуют две девчонки» — убежден Егоров.О любви втроем на два голоса.
Во время своей стажировки в «Декстер Медикал Индастриз» юная Джесси Колби случайно натыкается на мужчину, закованного в цепи, который утверждает, что он — гибрид инопланетянина и человека. Могущественная фармацевтическая компания использует Инопланетные Виды для тайных экспериментов. Джесси делает так, чтобы об этом вопиющем случае стало известно общественности. С того момента прошло десять лет, Джесси устраивается на работу врачом в Западной Колонии на планете Эдем, где после освобождения нашли своё пристанище Инопланетные Виды.
Нелегка жизнь служащих «Средиземноморского пункта сирен». Для того чтобы успешно справиться со своей работой, они должны отлично плавать, красиво петь и умело обольщать мужчин. И не пропустить ни одного. Цена ошибки — жизнь.
Все то же самое — спецслужбы, экстрасенсорика, прикладная психология, немного физики, много разговоров, временами юмор, временами беготня с пистолетами. История о том, как надо спасать мир, о том, где водятся честные менты, и о применении домашних тапочек в сексуальных играх. Предупреждения: Слэш, BDSM, Нецензурная лексика, 18+.
Зарина по воле случая, стала ключом и открыла самую древнюю книгу зла, где был заточен сильнейший демон всех времен… Сумеет ли она найти общий язык, не только с его сущностью, но и с ним самим? Будет ли она чувствовать ласку от его рук, а не жесткие когти его сущности? Если у нее появиться шанс заточить его обратно, сделает ли она это? Возрастные ограничения 18+.
Благодаря этому сверхъестественному роману от популярного автора по версии New York Time Кристины Уоррен вы погрузитесь в мир гаргулий. Выдающийся реставратор, Фелисити, берется помочь подруге отыскать в Монреале таинственную статую. Но когда Фил находит ее, то поражается своему притяжению к ней. Влечению, которое не должна чувствовать девушка к каменной гаргулье, и Фил решает провести ночь в его объятиях. Но понятия не имеет, что ее желание к каменному, бесчувственному существу увеличится в разы. Века Спар провел во сне, запертый в камне, дожидаясь часа, когда понадобится человечеству.
Кейденс, похищенная у входа в парк в Новом Орлеане, оказалась в стране Шар, параллельном мире, управляемым демонами. От издевательств работорговца, похитившего девушку, Кейденс была спасена Ларсом — жестоким лидером вампиров. Слыша ужасные рассказы о вампире, Кейденс не может доверять ему, но разве есть выбор у рабыни? Однако, вампира тянет к ней… сильно.