Разговор с Каллиопой и Клио. История в избранных стихах и сценах - [18]

Язычникам – нести благую весть,

Христово проповедовать ученье,

А людям просвещённым – поверять

Познания в науках и ремёслах.

Мы были бы полезны при дворе

Великого российского монарха.

Любезный Лоренц, к вам благоволят

И царь, и двор, и господа министры,

Вы вправе засвидетельствовать им

Лояльность братства Иисуса… Впрочем,

Мы с вами отвлеклись от ваших дел.

Я весь вниманье.

Ланг

Досточтимый патер,

Известен вам… особенный хребет

За озером Байкал?

Кеглер

Саянский камень?

Ланг

Вы слышали о нём! Признаться, я

Встревожен повеленьем богдыхана

В означенные дикие края

Послать людей на поиски бурхана.

Какой-то чудотворный истукан…

По слухам, перед каменным болваном

Склонялся легендарный Тамерлан.

Кеглер (с иронией)

Назло единоверцам-мусульманам?

Ланг

Так значит… поиск идола – предлог?

А цель – в ином?

Кеглер

Тому свидетель Бог…

Ланг

Свидетель – Бог, свидетельствуют – люди.

Кеглер

И камни, дорогой мой друг, и камни,

Поставленные оными людьми.

Ланг

Я что-то не улавливаю связи.

Кеглер (добродушно)

Историю священную забыли.

Читаете учёные трактаты,

А Библия пылится… Э-хе-хе.

Напрасно пожимаете плечами,

(раскрывает Писание)

Здесь много поучительного, ибо

Что высказать не смеет человек,

Откроет слово Божие… Прочтите.

Ланг (взяв книгу, читает)

«…И так сказал Иакову Лаван:

Вот холм сей и вот памятник, который

Поставил я меж мною и тобою;

Свидетель этот холм и этот камень

Свидетель, что ни я не перейду

К тебе за холм, ни ты не перейдёшь

Ко мне за холм и памятник для зла…»

(Захлопывает Библию.)

Вы думаете, люди богдыхана

Хотят подделать знаки межевые?

Кеглер

Простите, это думаете вы…

А знаете, меня ведь тоже звали

На поиски саянского божка.

Но я, увы, не молод. И к тому же…

Не нравятся мне эти изысканья

В чужих пределах. Sapienti sat.

Ланг

«Для мудрого достаточно»… Спасибо.

Еще чайку?

Кеглер (встаёт)

Нет-нет, не беспокойтесь:

Телесной жажде есть предел, духовной —

И смерть не утолит… Прощайте, Ланг.

И помните о нашем уговоре…

Сердечно будем рады видеть вас

В обители… До встречи.

Ланг

До свиданья.

(Кеглер уходит.)

О нашем уговоре… Нет, монах,

Сомнительна лояльность ваших миссий.

Но как предупредить царя Петра

О хитрости восточного соседа?

Гонца послать? Лазутчиком сочтут.

А сами – на подлог пойти готовы?

Шалите, господа!

Входит Унферцагт с этюдником.

Унферцагт

О чем вы, Ланг?

Пиесу декламируете, что ли?

Ланг

Увы, Георг, не тот, приятель, ранг:

Тут нужен лицедей – для этой роли!

Да вы не удивляйтесь: блажь, пройдёт,

А лучше покажите свой рисунок,

Ведь вы же рисовали?

Унферцагт

Так, немного,

Увидел представление паяцев

И жанровую сценку набросал.

Когда-нибудь издам свои записки,

А с ними и гравюр пяток-другой.

Ланг (разглядывает эскиз)

Недурственно… Скажите, Унферцагт,

А вы не стосковались по Европе?

Унферцагт (кивнув)

Особенно по родине своей.

Так вы и сами – свейского замесу!

…Скорее бы закончилась война.

Легко ли шведу быть на русской службе,

Коль оные державы суть враги!

Ланг

Великая Россия хочет мира

От Балтики по Тихий океан.

Но трудно и великим – в одиночку.

Унферцагт (помолчав)

А патер с чем пожаловал сюда?

Я встретил паланкин его у входа.

Входит Третьяков.

Ланг

Да так, проведал… Что там, Алексей?

Третьяков (подаёт свиток)

Письмо для вашей милости. Примите.

Ланг (распечатав)

«Российскому торговому агенту —

Палата иноземных дел…» Ну да!

Шпалеры-то, заказанные в бытность

Посланника Измайлова в Пекине,

Готовы! И потребен человек,

Чтоб оные парчовые обои

В сохранности доставить в Петербург, —

Надежный человек!.. Найдём такого.

Хорошее письмо! Отрадный факт!

Ну, вот вам и Европа, Унферцагт.

Картина четвёртая

Москва. Дом Измайловых. Январь 1722 года. В комнате Измайлов и Макаров.

Измайлов

Какое ликование кругом!

Поистине Москва преобразилась.

На улицах, подъемля паруса,

Потешные суда скользят по снегу,

Влекомые гнедыми лошадьми.

На главном корабле – сам Пётр Великий

Бьёт зóрю, барабанщиком одетый.

На прочих – в масках, ряженые сплошь —

Сенаторы, министры, генералы,

Статс-дамы, чужестранные послы.

Визжат полозья, всхрапывают кони,

Гремит музы́ка, блещет фейерверк,

И радостные крики раздаются.

То – мир Ништадский празднует Россия,

То – Балтикой повеяло в Москве!

Макаров

Измайлов, ты заделался пиитой?..

А что, скучал по дому, по Кремлю?

Измайлов

По улочке любой незнаменитой!

Макаров

И я первопрестольную люблю.

Хоть родом вологодский. Пусть душою

Привязан к Петербургу… Но Москва

Не может быть для русского чужою,

Доколе в русском родина жива.

И даже в Парадизе деловитом

В Пожарского играет детвора,

И пишет петербуржца московитом

Посланник иноземного двора.

Отсюда ополченцы гнали шведа,

И крымца, и поляка, и литву.

Отсюда начинается победа,

В Европу выводящая Москву.

А оный машкарад – утеха людям,

Чья жизнь была не шибко весела,

И нешто мы о нём судачить будем?

…Обсудим азиатские дела.

Что писано тобою из Иркутска,

Получено под осень. А уже

Февраль не за горами. Долго ехал!

Измайлов

Быстрее не поспел: обоза ждал.

Поклажа драгоценная – подарки

Его величеству от богдыхана.

Угодно вашей милости взглянуть?

(Показывает.)

Атлáс. Парча. Китайская бумага.

Хрустальные корчаги да бутылки.

Да утварь золотая. Да фарфор.

Два ящика ракет для фейерверка.

Японские коробочки из лака.

Зелёный чай. И жемчуг. И женьшень.

А главное – роскошные обои,