Разделенные океаном - [50]

— Завтра было бы отлично, но ей понадобится куча всякой всячины: туфли для балета и степа, трико, майки, шорты и юбки... Я дам вам список. Поезжайте к Амелии на Деланси-стрит, скажите, что вы от меня, и она сделает вам скидку.

— Я поеду к ней прямо сейчас.

К черту дела; если в его отсутствие к нему явятся новые клиенты, им придется прийти еще раз.

К Рождеству Левон нанял секретаршу и обзавелся телефонным аппаратом. Пожалуй, он затруднился бы сказать, что приводило его в больший восторг: возможность снять трубку и поговорить с любым человеком в этой восхитительной стране, у кого есть собственный телефон, или же наличие весьма эффектной мисс Эмили Лакруа, повелевать которой он мог по своему усмотрению. Мисс Эмили Лакруа, француженка по происхождению, отличалась безупречными манерами, безупречно владела навыками машинописи и обладала безупречным вкусом. Она сидела в углу комнаты в белой накрахмаленной блузке и строгой черной юбке, отвечая на звонки в дверь и по телефону, когда таковые случались. После Нового года Левон собирался переехать в новое, более просторное помещение, и там у мисс Лакруа должна была появиться собственная комната.

В сочельник он подарил ей коробку шоколадных конфет из «Дэйнтиз», расположенного на Пятой авеню, — этот магазин славился своими кондитерскими изделиями, а мисс Лакруа в ответ презентовала ему серый шелковый галстук из магазина мужской одежды в Сохо[35]. В полдень они обменялись рукопожатием, пожелали друг другу счастливого Рождества и она ушла, жуя на ходу шоколадку. Левон и сам собирался скоро уходить: они с Анной договорились заглянуть в «Мэйсиз», чтобы купить подарки Тамаре и самой Анне, хотя она об этом еще не знала. Он уже потянулся за своей шляпой и пальто, когда зазвонил телефон, отчего Левон едва не подпрыгнул на месте, — звук показался ему неожиданно громким и был слышен, наверное, во всем здании.

Он поднял трубку и представился:

— Левон Зариян. — Запомнить свой номер он пока так и не удосужился.

— Привет, Левон, — раздался жизнерадостный голос. — Это Олли Блинкер. Мой сын Герби и ваша Анна учатся вместе в академии Пегги Перельман.

— А, да, — ответил Левон, несколько растерявшись от напористого и чрезмерного дружелюбия этого Олли Блинкера. — Да, она часто вспоминает Герби. — Собственно, только о нем Анна и говорила. Они частенько обедали вместе, а потом зависали в кафе-мороженом после окончания занятий.

— Я устраиваю вечеринку в сочельник, — продолжал Олли Блинкер, — и мне бы хотелось, чтобы Герби с Анной станцевали что-нибудь для гостей. Полагаю, вы не возражаете? Разумеется, мы ждем вас и вашу жену, приходите. Герби говорит, что вы адвокат. В таком случае вы сможете завязать несколько полезных знакомств.

— Это очень любезно с вашей стороны. Я с удовольствием приду. Вот только насчет миссис Зариян я не уверен. У нас дома маленький ребенок. — Левон не сомневался, что Тамара ни за что не согласится расстаться с Джоном на весь вечер.

— Я знаю об этом и, если хотите, могу порекомендовать вам няньку — эта женщина ухаживала за моими детьми, когда они были маленькими.

— Непременно передам ваши слова жене. Благодарю вас... Олли. Надеюсь увидеться с вами в самом скором времени.

— Моя квартира находится на углу Пятой авеню и Шестьдесят Второй улицы, на верхнем этаже. Там есть отдельный лифт.

Левон знал географию Нью-Йорка, как свои пять пальцев; Блинкеры жили в одном из самых дорогих и престижных районов города.

Он положил трубку, а потом пересказал содержание разговора Анне, когда они встретились в ресторане на верхнем этаже универмага «Мэйсиз». Ресторан был набит посетителями и, подобно всему универмагу, обильно украшен гирляндами и игрушками. Из громкоговорителей на стенах гремела песенка «Бог дал вам радость, джентльмены»[36].

— Ты ведь не возражаешь, Лев? — поинтересовалась Анна и улыбнулась. Ее улыбка была способна растопить самое суровое сердце. Она сама походила на рождественский подарок в пальто из голубого бархата с белым меховым воротником, манжетами и шляпке в тон, из-под полей которой выбивались мелкие черные кудряшки, волной ниспадая ей на спину. Глядя на нее, никто бы не подумал, что она уже стала матерью. — Насчет вечеринки, я имею в виду. Пегги тоже придет, и я с Герби репетировали номер всю прошедшую неделю.

— Мы с Герби, — машинально поправил ее Левон.

К столику подошла официантка, и он заказал два кофе: один со сливками, другой — без.

— Мы с Герби, — без паузы продолжала Анна. — Мы исполняем две песенки из «Нет, нет, Нанетта» — это новое бродвейское шоу. Пегги хотела, чтобы мы его посмотрели, но не смогла достать билеты. — Девушка уперлась локтями в стол, положила подбородок на скрещенные руки и спросила: — Что мне купить Тамаре на Рождество?

— Какое-нибудь ювелирное украшение, она их обожает.

— Я помню, но у меня осталось всего двадцать пять центов.

— Куда же подевались твои карманные деньги? Я почему-то полагал, что ты копишь их на подарки.

Она получала два доллара в неделю. Левон резко пригнулся, и как раз вовремя — какая-то женщина едва не обезглавила его ворохом своих сумок с покупками.