Разбитое зеркало - [9]

— Я приду и сам посмотрю, — сказал Роман.

— Нет, ты не придешь, — резко ответила она, а затем, приблизившись, добавила мягче:

— Пожалуйста, не надо, Роман. Я буду чувствовать себя неудобно.

— Если это так невинно, то почему?

Оливия быстро придумала ответ:

— Это другое дело, если ты там будешь, Роман. Я признаю, что шоу немножко вызывающее, но с незнакомыми… Ну, они для меня просто лица. — Она сильнее надавила кончиком пальца на его грудь. — С тобой… Ну, у меня есть чувство к тебе. Ты мой друг. Я не хотела, чтобы мы были там вместе… То, что есть между нами… Что ты подумаешь обо мне, видя меня в том костюме.

— Так ты там в костюме.

— Конечно! Но ты увидишь больше, когда я буду в бикини на пляже, — солгала она.

— Но я слышал…

— Это только «звезды». Костюмы главных артистов намного легче, а у кордебалета гораздо больше одежды, чтобы не отвлекать внимание от главных. — «Хоть бы он поверил этому…»

— Ну…

— Роман, так мы едем? — быстро перевела она разговор. — Ты обещал отвезти меня сегодня в Калумн посмотреть помещения.

— Верно. О'кей! Поехали.

Оливия видела, что он лишь ненамного смягчился. Ну, У нее были способы преодолеть это. У нее была замужняя подружка, которая говорила ей, что лучше всего любовью заниматься после ссоры с мужем — «реставрационный» секс. Оливия, естественно, не собиралась идти на такие жертвы, но у нее были свои методы.

— Заводи машину, — сказала она ему. — Я пойду попью воды.

В кухне она расстегнула платье, намочила руки под краном и протерла мокрыми ладонями всю себя, от шеи до колен. Замша, когда намокает, прилипает к телу.

Оливия знала по опыту, что у любовной связи должен быть прогресс, сексуальный прогресс, иначе мужчина будет получать в другом месте свои низменные удовольствия. Она смотрела фактам в лицо и была достаточно подготовлена к ним. Ее «роман» с Романом потребует с ее стороны жертв, даже если она его будет притормаживать.

Огонь его вожделения нужно покрывать мокрым валежником, чтобы он тлел, но совсем не затух. Хитрость заключалась в том, чтобы пламя находилось в границах и под внимательным контролем. Ее ритуальные прощальные поцелуи, безопасные через открытое окно, становились все протяженнее по времени. Она одаривала его только одним поцелуем каждый раз, но каждый раз — дольше и чуточку интимнее. Оливия знала, как целовать. Ее поцелуи были технически совершенны.

Но придет день и Роман потребует большего — больше, чем поцелуи. Она была готова к этому. Мужчина ждал, что на его страсть будет ответ. Оливия была уверена, что она сможет подделать и это. Оливия знала, как стонать и извиваться. Она наблюдала за другими. У нее была практика. Секрет — наиболее сложная часть — состоит в том, чтобы допускать бесконечное, медленное движение к заключительной, отвратительной для нее близости. Но никогда так и не достигнуть этой необратимой точки.

Сегодня был день, когда он находился в состоянии холодной ярости, и поэтому она должна позволить ему больше — лишь чуточку больше — и накормить его обещаниями. Мужчины такие дураки! Их потребности ослепляют их. А ожидание завтрашней близости значит для них больше, чем сегодняшняя настоящая близость.

В машине, когда они ехали по живописной сельской местности, Оливия сказала:

— Такой прекрасный день! Ты видишь, какое солнце? Не возражаешь, если я открою окно?

— Возражаю? Нет.

Оливия откинула сиденье, как будто для того, чтобы нежиться в теплых лучах солнца. Она лежала с отброшенной назад головой, вытянутыми и слегка раздвинутыми ногами. Она понимала, что он не сможет одновременно смотреть на нее и думать о неприятном.

Юбка немного задралась. Она прогнула спину, будто в бессознательной реакции на ласку солнечных лучей. Ее груди поднялись выше, чем обычно. Если она будет упорно думать о том, как она выглядит, словно мысленно глядя в зеркало, ее соски отзовутся. И вскоре она почувствовала, как они отзываются. Смотря вниз на себя из-под чувственно опущенных век, она могла видеть реакцию своих грудей. Она мысленно напряглась. Одна из ее любимых фантазий: сотня голых мужчин привязана к деревянным столбам. Оливия, обнаженная до талии, гордо шествует мимо них, усмехаясь при виде их трепещущих, упругих, уродливых эрекций.

О'кей, господин Роман! Смотри, смотри искоса на мои прелести — и посмотрим, сумеешь ли ты и дальше сердиться!

— Почему мы едем в Калумн, Роман? Почему нельзя было найти что-то подходящее в Ридж-Ривер?

Он бросил взгляд на нее. Она с удовлетворением увидела, что у него на мгновение остановилось дыхание, а рука сильнее сжала руль.

— Ридж-Ривер? Нет. Помнишь, о чем мы говорили в тот первый вечер? Студенты — вот в чем секрет. Недвижимость в Калумне дешевле, к тому же здесь университет. Эти ребята всю неделю едят спагетти. Им иногда хочется съесть что-нибудь хорошее и дешевое.

— Не все из них, знаешь, так отчаянно бедны! Моя сестра, к примеру, у нее дела идут хорошо.

— Твоя сестра? Твоя младшая сестра? Она учится в университете Калумна? Я думал, она еще ребенок.

— Ей восемнадцать лет.

— А где же она учится?

— На юридическом. Ей кажется, что она хочет стать адвокатом.

— Адвокатом? Это, должно быть, дорого для твоей матери.