Разбитая ваза - [2]

Шрифт
Интервал

Как пройти к машине? Он сам, некоторое время назад, точно так же пробирался мимо дома и кустов, другого пути не было. Или по колено в воде или…

«Ладно, авось не испачкает», — с раздражение подумал он, направляясь к фигуре и пытаясь протиснуться мимо. Не получилось — либо надо было затащить алкаша в подъезд и спокойно пройти, либо ступать в ледяную лужу, чего категорически не хотелось. Видимо учитывая только что пережитые состояния страха, злости и, как ни странно, облегчения, Стас решил проявить немного доброты. Пусть хоть этому горемыке повезет.

Алкашом оказалась женщина.

Бедняга стояла на коленях, трясла головой, по лицу ее текла дождевая вода вперемешку с кровью. Стас взялся поднять ее на ноги, испытывая брезгливость, оттого, что это не какой-нибудь работяга, а женщина так напилась, и жалось к ее беспомощному состоянию.

Куртка дамочки была усыпана мелкой стеклянной крошкой. Крошкой от хрустальной вазы. Тяжеленной вазы, которую в него запустила Люська, но промазала. Ваза в Стаса не попала, зато в форточку вылетела.

И нашла свою цель.

Да, жизнь полна сюрпризов.

Ему совершенно не хотелось возиться с этой бедолагой. Он не был сентиментален, не снимал котят с дерева, не переводил старушек через дорогу. Да и крестиком не вышивал. Эту, случайно потерпевшую от их ссоры, женщину, однако, оставить не мог. Он будет с ней возиться, потому, что часть вины его все же есть, а она просто прохожая, попавшая под горячую Люськину руку.

«Мулатка, просто прохожая, просто прохожая…», — завертелась в голове песня.

Оставлять ее на улице нельзя, надо везти в травму, барышня получила сотрясение мозга, и чем все кончится еще неизвестно.

Стас подхватил под руки ничего не соображающую дамочку, и почти поволок к своей машине, не особо церемонясь. Лужа оказалась глубокой, значительно выше щиколоток, в туфлях захлюпало.

Он заворчал, высказываясь о собственном идиотизме, о дурах, что ползают под окнами, о психопатках, что швыряются тяжеленными предметами. Благо, до машины было недалеко, потерпевшая была в сознании, но вялая, послушно переставляла ноги, не сопротивлялась, только тихо мычала.

Отвезу в травму, скажу, по дороге подобрал, решил он, кое-как усадил ее в машину, сел сам, пристегнулся по привычке и, выехал из двора.

— Вы кто? — прохрипела дамочка. — Куда вы меня? Где моя сумка?

— Вам нельзя разговаривать! — сердито рявкнул он, хотя это была глупость, причем полнейшая, наоборот, надо чтобы она оставалась в сознании, надо с ней говорить, но он еще не придумал, что сказать и как объяснить, поэтому продолжал злиться и рычал. — В травму вас везу, не бойтесь. И сумка, и ключи, все здесь.

Потерпевшая притихла, только продолжала держаться за голову и раскачиваться.

Стас помчался в травмпункт, благо — дорогу знал, как-то Люська, в порыве злости, вместо капусты, пластанула ножом по пальцу. Хороший получился разрез, на совесть. Зашивали.

Агапову пришлось за ней ухаживать, неделю у нее жил.

Народу в травме было много, что неудивительно, погода добавила работы врачам.

Спортивного вида паренек, баюкая руку, раскачивался взад-вперед, рядом с ним сидела пожилая женщина, горестно смотрела на него, что-то говорила тихим успокаивающим голосом. Мимо прыгал на одной ноге, другую, согнув в колене, словно выполнял упражнение, довольно тучный мужчина, опираясь всем своим весом на жену, жена, к счастью, тоже была не худенькая. В длинном коридоре стояло много кресел, одна треть их была занята.

Им повезло, почти рядом с входом в кабинет, освободилось кресло, Стас усадил раненую на стул, а сам заглянул в кабинет. Очередь на него зашипела, из кабинета рявкнули:

— Закройте дверь!

— Простите, у меня травма головы, — попытался объяснить Стас.

— У всех травмы! По очереди!

Он закрыл дверь, повернулся и наткнулся на «быка».

— Слышь, мажор, самый умный? Отвали от двери! — Мужик лет тридцати, бритоголовый, мощный, тихонько потянул его за куртку.

Стас хотел, было ответить насчет мажора, но вдруг стало не до глупых препираний, а жаль, кстати, повстречай он у подъезда этого мужика, поговорили бы.

Резко оттолкнув «быка» он кинулся к своей подопечной, та медленно заваливалась на бок. Он слышал, как возмутился «бык», но Стасу было не до нежностей. Потерпевшая была в обмороке, чего никак нельзя допускать, умрет, беды не оберешься.

Стас подхватил женщину на руки, крякнув под ее весом и вломился в кабинет.

— Травма головы, больная в обмороке!

— На кушетку кладите, — недовольно произнес пожилой травматолог, но тут же согнал с кушетки брата-близнеца «быка», — вы, юноша, постойте, сейчас медсестра с вами закончит, и впредь с такими пустяками учитесь справляться сами. Что случилось?

— Не знаю, подобрал возле подъезда, темно, не успел осмотреть, — ответил Стас. — Кровь лицо залила, я сразу к вам.

— Вы врач? Света, нашатырь! И давление измеряй. Как это тебя угораздило, милочка? Нежные барышни, в обморок как в старину, от царапин падают, — комментировал врач, аккуратно осматривая пациентку. — Кровотечение остановилось, рана неглубокая, бровь рассечена, зашить надо. Волосы сбреем, вы, надеюсь, не станете возражать? Так, а что это за осколочки? Похоже на стекло или хрусталь. Откуда у нее в волосах крошка? Нынче чего только не насмотришься, раньше было проще и понятнее, дубиной по голове или нож в ребра. Она вам кто?


Еще от автора Надежда Майская
Досадные ошибки

Ярмаркой невест, называют циничные, пресыщенные блеском светской жизни, молодые денди эти лондонские сезоны. А мне нравилось всё, как и любой другой провинциалке, шум, знакомства, блеск. И где ещё, скажите на милость, мне найти мужа, как не в Лондоне? Мои родители не могут меня сопровождать каждый год, брат и сам только на будущий год выйдет в свет, как перспективный жених. Своё предназначение в жизни я понимаю и не собираюсь уклоняться от выполнения миссии, предназначенной мне Господом и самой природой.


Золушки бывают разными

Лена изменилась: она не шла, а скользила, совсем недавно казавшиеся блеклыми волосы, блестели, локоны были уложены столь изящно, что одна лишь причёска делала настроение. Потертые вечные джинсы уступили место потрясающему платью. Мундштук дополнял образ, делая девушку похожей на модель стильного журнала шестидесятых годов.  От волнения у неё замирало сердце, ещё никогда она не была так хороша и знала это и немножко гордилась собой.  .


Рекомендуем почитать
С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.