Раз пенёк, два пенёк - [96]

— Вроде, всё — убрались за собой. Пусть легавый теперь нюхает. Валим отсюда, братва, — Борода закурила, пряча папиросу от дождя в рукав.

Гуськом — Петя, Клавка, Шурка — сообщники отправились с кладбища в сторону посёлка. Конец — делу венец.

Милиционер освободился только к вечеру. Ох-хо-хо, тяжела служба участкового! Но — нужная людям, слов нет. Вот, сегодня, к примеру, много добрых дел свершилось. И всё при участии его, старшего лейтенанта Ефимова.

Борю, неплохого, работящего человека, протрезвил, вернул супруге. Можно сказать — сохранил семью. Это раз.

Девчонку спецкомендатуровскую вовремя доставил к врачу. Вполне вероятно, что спас от смерти. Это два.

Отправил с конвоем особо опасного преступника, в течение длительного времени терроризировавшего посёлок. Уже три!

Теперь надо завершить то, что не удалось сделать с утра. Съездить на кладбище, проверить оперативную информацию. Информатор, правда, ненадёжный, но игнорировать сигналы граждан ни в коем случае нельзя.

Участковый завёл мотоцикл и покатил — навестить могилу Кабана.

Ефимов подошёл к песчаному холмику, поверх которого красовался одинокий венок с траурной надписью. Ни тебе цветочков-василёчков, ни конфеток-печенюшек. Не по-человечески как-то! Старший лейтенант осмотрелся кругом. Заметив на полянке неподалёку хоровод ромашек, решил насобирать букет. Так, нужно чётное количество. Шесть штук вполне хватит.

Участковый, сняв фуражку, положил цветы на могильный холм. Невесёлые мысли лезли в голову милиционера, грустные мысли.

Эх, парень, парень, лежишь тут один — и вроде как никому, даже сестре родной, не нужен. Жалко. Но ты не думай, что все тебя позабыли! Старший лейтенант Ефимов не оставит бесхозной одинокую могилу, будет приглядывать тут за порядком.

А правление совхоза обещало поставить памятник — из нержавейки, с красной звездой! По-советски чтоб, по-современному. Надо бы поторопить Грендельмана с установкой обелиска. К сороковому дню будешь с надгробием, слово офицера. Покойся, как говорится, с миром.

Старший лейтенант надел головной убор и пошёл прочь от Кабана. Все дела на сегодня были закончены.

— Слышь, Петруха!

Шурка покуривал, устроившись на бочке для полива, в тени сиреневого куста. Петя махал тяпкой на солнцепёке. Они всё-таки выбрались на природу. Пришла пора окучивать картошку, и Синий, воспользовавшись поводом, предложил свои услуги Татьяне. Женщина от помощи старого друга не отказалась.

Сегодня с самого утра Петя добросовестно трудился на грядках, окучив к обеду уже добрую половину плантации. В десять часов появился Шурка — ненадолго, проведать товарища — да так и остался на огороде в ожидании обеда, ибо хлебосольная хозяйка предложила парню покушать вместе с ними.

Татьяна готовила обед в избе, Петя окучивал боровки, а Шурка развлекал друга разговорами.

— Чего? — Петя с трудом разогнул спину и опёрся на тяпку.

— Я вот о чём думаю. Кабан ведь тогда как живой выглядел. Может быть, он и не умерший вовсе был? Ну, как Клавка — просто в кому впал? — трое суток уже эта мысль не давала покоя практиканту.

Петя повернулся назад и оглядел сделанные боровки. Удовлетворённо кивнув, бросил тяпку. Пора перекурить уже!

— Подвинься, кентуха. Хорошо в тенёчке! У тебя-то что за печаль о Кабане? — устроившись на бочке, Синий с наслаждением вытянул ноги.

— Так ведь убили же его! — Шурка повысил голос.

— Тише ты, не ори, не глухой я. Дай лучше закурить. Эх, хороши сигаретки! А теперь послушай меня, кентуха. Был Кабан живой или мёртвый — какая разница теперь? Самое главное, он Танюхе сниться перестал, больше не угрожает ей. И по посёлку ночами не шастает. По крайней мере, вот уже три дня и три ночи, как спокойно стало. Всем спокойно.

Мы не запалились, делюга прокатила. Теперь, самое главное — языки за зубами держать. Ни-ко-му! А если даже его мы и убили тогда — твои руки в крови не запачканы! Так что, не гоняй. Забудь. Айда, хряпать.

Петя аккуратно загасил окурок и поднялся с бочки. Шурка последовал примеру товарища.

— Где этот терпила? Сказано же — к двум часам дня, чтоб подъехал! Паровоз ждать не будет.

Клавка пришла проводить своих старых знакомых. Практика у ребят закончилась. Компания из четверых человек торчала на площади около сельмага, ожидая приезда автобуса.

Васька, одетый с иголочки, держал в руках недавно купленную модную сумку. Кроме этого, за период практики юноша прибрёл себе новые кроссовки и джинсы.

При желании в совхозе можно было неплохо заработать. Директор старался не обижать трудящихся. А дефицитные товары, благодаря стараниям того же Грендельмана, периодически завозились в местный магазин.

Шуркин багаж состоял из одной дерматиновой клетчатой сумки. Той самой, в которой Прохор когда-то сдавал бутылки. Клавка подогнала, на нищету. Из обновок парень мог похвастаться только клетчатой рубашкой.

Сосед Петя, совершенно трезвый, в приличной обуви, курил цивильную сигарету. В последнее время он изменился в лучшую сторону. Синий перестал шататься пьяным по посёлку, не посещал более сомнительных компаний. Петя всерьёз подумывал об устройстве на работу и неоднократно беседовал по этому поводу со своим другом Шуркой.