Раз пенёк, два пенёк - [97]
Девушки на проводы не явились. Днём работы много, заведующая не отпустит из столовой сразу двух работниц. Так что, попрощались они накануне вечером. Своей компанией посидели у ребят.
Алан произносил тосты и желал счастливой дороги, Светка влюблено смотрела на своего ненаглядного, Васька что-то тренькал себе на гитаре. Вера же по большей части молчала. Вика не явилась вообще. Шурка знал уже, что она скоро выходит по УДО, и понимал: мыслями женщина давно дома, с мужем и детьми.
Вопреки стараниям Алана, прощальный ужин получился скомканным. Даже и вспомнить нечего! А, уже уходя, в сопровождении явно скучающего Васьки, Вера на прощание чмокнула Шурку в щёку и незаметно сунула ему что-то в карман.
— Пока, Шурка!
«Что-то» оказалось бумажкой. С адресом и словами: «Пиши, если не лень!».
Кудрявый возликовал. Вера понравилась ему сразу, с первого взгляда — ещё тогда, в столовой. Но, природное стеснение заставляло парня молчать и втайне слегка завидовать Ваське — непьющему, умному и симпатичному мальчику.
А теперь вот записка! И всё бы хорошо, только… Чувство того, что он предаёт своего товарища, не давало покоя Шурке.
Одним словом, парень со вчерашнего вечера находился в смятении чувств. Он курил «Космос» и почти совсем не разговаривал. Это заметила наблюдательная Клавка.
— Чегой-то ты, Кудря, сегодня, будто землю продал? Эк, смандячил кисляк! Или, домой не хочется? — Борода подмигнула Шурке, пытаясь развеселить практиканта.
— А у него нет дома. Только общежитие. Никто нигде Шурку не ждёт, — просветил Клавку Петя.
Синему было жаль расставаться со своим, давно ставшим закадычным, другом. Да и то сказать, чуть не пуд соли вместе съели!
— Ой, парень! Так ведь и я детдомовская! Как себя помню, за заборами росла: детдом, спецуха, малолетка. Вот, такие у меня университеты закончены! — Борода с сочувствием посмотрела на Шурку.
От невесёлого разговора их отвлёк подъехавший наконец автобус.
Боря Суслонов раскрыл двери салона и прокричал во всю глотку:
— Заходи по одному!
Суслонов полностью восстановился, даже руки его перестали дрожать. Борис Борисыч больше не походил на «терпилу» и неудачника, а снова стал самим собой: болтливым, самоуверенным и нагловатым мужичком. Прежним Борей.
— Как котлы? — вместо приветствия спросила его Клавка.
Водитель автобуса горделиво поднял левую руку и поднёс её к уху. На запястье красовались часы — «командирские», тикающие, с новым стеклом.
— Права нашлись? — полюбопытствовал Шурка.
— Восстанавливаю. А пока по «временному» катаюсь. Нет промблем, в ГАИ все свои!
Расселись по местам и собрались уже, было, ехать, как вдруг на горизонте появился запыхавшийся Алан. Парень бежал и размахивал руками. Через минуту он уже заскакивал в салон.
— Уф, чуть не опоздал! Загрузили работой с утра, еле расхлебался. Успел, слава Богу! Трогай, Боря.
На вокзале купили билеты и всей компанией отправились на перрон. Увязался к поезду, проводить «кореша», и Борис Борисыч. В самом деле, чего одному в автобусе — ворон за окном считать? В коллективе-то повеселее будет!
Вот и всё, прощай, Березняки! Было немножко грустно. И отъезжающим, и провожающим.
— Слышь, Кудря, а, может, тебе здесь обосноваться? — вдруг предложила Борода, — смотри, как тут здорово. Природа, лес — красотища! Да и народ хороший. Простые люди здесь, не гнилые. Правда, парень, чего тебе ещё ловить?
— Здесь остаться? Зачем? — Алан не знал подробностей Шуркиной биографии.
— Так, куда ему ехать, детдомовскому-то? — пояснил Петя.
И добавил задумчиво:
— А что, кентуха, Клава дело говорит. Давай, в натуре, приземляйся у нас!
— Джигит, так что же ты молчал?! — возмутился темпераментный осетин. — Ай, Шурка, нехорошо! Конечно, оставайся здесь! Даже и разговора быть не может! И он молчал, нет, вы подумайте!
— Меня Грендельман не возьмёт, — горько усмехнулся парень и потряс гипсом, — кому нужен такой работник?
— Э, я поговорю с ним! — перебил Шурку Алан, — клянусь, проблем не будет!
— Тётка Клава тоже может словечко замолвить. Мы с Прохором сейчас у Кренделя в уважухе, в две смены пашем-кочегарим. Даже участковый перестал кривить рожу свою автоматную.
Короче, Советская власть амнистировала тётку Клаву, и тётка Клава имеет теперь право голоса. Ну, что, Кудря, порешали, значит! — Борода не спрашивала согласия практиканта.
— Ладно, — неуверенно произнёс Шурка, — поговорите с Наумом Лаврентьевичем, прозондируйте почву. А я сдам пока экзамены, получу диплом. И напишу тебе, Петя.
Васька всё это время молчал. Уж он-то бы ни за что не остался в Березняках! Здесь нет ничего: ни института, ни приличной библиотеки, ни даже средней школы. Только восьмилетняя. Хотя, для Шурки Березняки — это вариант. И, кажется, не самый худший.
— Ну, всё, договорились? — подал вдруг голос Суслонов.
У него имелось дело к Шурке. Интимного плана. Боре срочно требовалось поговорить по душам. Водитель схватил под локоток парня и потащил его в конец перрона.
— Слушай, кореш, промблема у меня. Ну, не то, чтобы промблема, а так… В общем, сомлеваюсь я.
— В чём? — задал резонный вопрос Шурка.
— Насчёт букарах. Нет, ты не думай, я вылечился. Все насекомые сгорели, вместе с кожей. Тут другое. Слушай. Значит, приехал я домой с участковым. Вишь, Кудря, уважение — если оно есть, то и будет. Ефимов меня на мотике подвёз, как начальника: Борис Борисыч, пожалуйте!
Сюрреализм ранних юмористичных рассказов Стаса Колокольникова убедителен и непредсказуем. Насколько реален окружающий нас мир? Каждый рассказ – вопрос и ответ.
Что делать, если Лассо и ангел-хиппи по имени Мо зовут тебя с собой, чтобы переплыть через Пролив Китов и отправиться на Остров Поющих Кошек? Конечно, соглашаться! Так и поступила Сора, пустившись с двумя незнакомцами и своим мопсом Чак-Чаком в безумное приключение. Отправившись туда, где "розовый цвет не в почете", Сора начинает понимать, что мир вокруг нее – не то, чем кажется на первый взгляд. И она сама вовсе не та, за кого себя выдает… Все меняется, когда розовый единорог встает на дыбы, и бежать от правды уже некуда…
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
Книга – крик. Книга – пощёчина. Книга – камень, разбивающий розовые очки, ударяющий по больному месту: «Открой глаза и признай себя маленькой деталью механического города. Взгляни на тех, кто проживает во дне офисного сурка. Прочувствуй страх и сомнения, сковывающие крепкими цепями. Попробуй дать честный ответ самому себе: какую роль ты играешь в этом непробиваемом мире?» Содержит нецензурную брань.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).